Наталья опалева: Наталия Опалева | Forbes.ru

Это мой город: директор Музея AZ Наталия Опалева

Об учреждении премии Zverev Art Prize и об актуальности выставки «Лики/Лица/Морды» в период, когда мы все ходим в масках.

Я родилась…

В Сокольниках, там был ближайший роддом. Семья моей мамы жила на Ольховке, недалеко от Казанского вокзала. Правда, сразу же после моего рождения мы уехали в Жуковский, в дом моего отца, где и прошли первые годы моей жизни.

С этим районом у меня больше не было связи — так получилось. А вот для художника Зверева, чьими работами я увлеклась почти двадцать лет назад, Сокольники значили очень многое! Он жил там в детстве в бараке со своей матерью, потом ходил там же в школу и в художественную студию и получил первое художественное образование у прекрасного педагога Синицына.

Там же, в парке «Сокольники», Зверев работал по профессии — маляром-альфрейщиком — и рисовал своих знаменитых петухов на заборе для оформления детской площадки, где и был замечен сестрой Румнева, который преподавал тогда пантомиму во ВГИКе. С этого момента началась жизнь художника Анатолия Зверева.

А еще в 1959 году в парке «Сокольники» проходила известная выставка «достижений американского образа жизни», где среди прочего были представлены работы Поллока, вызвавшие удивительную реакцию Анатолия Зверева.

Сейчас я живу…

Напротив Московского государственного университета им. Ломоносова, на Воробьевых горах. Это место для меня имеет большое значение, так как я окончила экономический факультет МГУ и на протяжении многих лет приезжала сюда на учебу или просто погулять. Всегда любила Юго-Запад Москвы — это экологически чистый, зеленый район с хорошей доступностью в центр города и развитой инфраструктурой. И, конечно, само здание университета, которое видно из каждого окна моей квартиры, напоминает мне о веселых и очень интересных студенческих годах.

Я очень люблю гулять…

В парках, которые сейчас в Москве находятся в прекрасном состоянии. Недалеко от дома моих родителей на Ленинском проспекте расположен Воронцовский парк, куда я любила приезжать погулять с маленькой дочкой. Этот парк расположен на территории бывшей усадьбы боярина Воронца, при советской власти был признан памятником архитектуры. Самое интересное там — искусственно созданная система сообщающихся прудов. Сейчас их пять, на одном из них есть небольшой остров, можно пройтись по мостикам. Для детей это место просто рай, есть все что захочешь — и площадки, и пони, и маленький поезд, медленно проезжающий по парку.

Мой любимый район…

Как я уже говорила, я очень люблю Юго-Запад. Но еще один любимейший район — это Замоскворечье. Место с удивительной, древней историей, связанной с зарождением Москвы. Первые дома здесь были построены вдоль тракта, ведущего в Золотую Орду, здесь же находится одна из самых древних построек — церковь Иоанна Предтечи, что под Бором, и Данилов монастырь, который считается самой древней обителью на берегах Москвы-реки.

Мой нелюбимый район…

Затрудняюсь назвать, но к новостройкам отношусь неодобрительно, мне не нравится архитектура этих районов, все кажется безвкусным и однообразным. Талантливых, свободных людей нужно растить в красоте, а где там красота…

В ресторанах бываю…

Довольно часто, особенно интересуюсь новыми местами. Мне нравятся рестораны Пинского, например Lotus Room на Патриках — там вкусная, свежая еда, уютное пространство и хороший персонал, есть служба доставки.

Место в Москве, в которое все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Давно собираюсь доехать до музея Сидура — работы этого замечательного скульптора-шестидесятника есть в моей коллекции. Но никак не получается: музей расположен на Новогиреевской улице, это далековато от моих обычных маршрутов.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Москвичи отличаются своей деловитостью и нетерпеливостью, желанием все сделать побыстрее. Все куда-то бегут и при этом громко разговаривают по телефону, что иногда очень раздражает.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Лондоне…

Мне трудно сравнивать Москву с другими столицами, но самое мое любимое время года — это весна, апрель-май, когда к майским праздникам и параду центр Москвы начищается до блеска, вдоль важных магистралей и не только распускаются тюльпаны, которые потом сменяют однолетние яркие цветы. Такой чистоты, какая наводится к лету в Москве, я не встречала ни в одной европейской столице, и это очень приятный бонус для жителей нашего города, измученных осенне-зимней непогодой и вечной жижей на дорогах.

В Москве за последнее десятилетие…

Очень активно развивается музейная жизнь — появились частные музеи, развивающие и показывающие свои коллекции, много интересных выставок прошло в государственных музеях — это же просто феноменально, какое количество людей посетило выставки в Третьяковке до пандемии! Событий так много, что трудно успеть посмотреть все, и главное — в музеи ходит молодежь! Появляются новые модные профессии, которым начинают обучать в вузах — куратор, директор музея…  Такой интерес к искусству не может не радовать, ведь все мы с детства знаем: красота спасет мир! А искусство — это и есть красота и гармония, во всяком случае, оно должно к этому стремиться.

Хочу изменить в Москве…

Я была бы счастлива, если бы в Москве исчезли все эти некрасивые однотипные новостройки и вместо них появились бы продуманные, удобные для жизни районы.

Мне не хватает в Москве…

В целом жизнь в Москве довольно удобна, существует великое множество сервисов, облегчающих нам жизнь; есть и такие, которых не найдешь в других странах — круглосуточные магазины, рестораны и даже спортивные клубы. Чего не хватает лично мне — это моря, я мечтала бы жить у моря, но это была бы совсем другая история жизни…  Лучше или хуже — трудно сказать, но другая.

Меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

Дома меня застать довольно сложно, так как все свободное время я посвящаю искусству — походам по выставкам и музеям, встречам с художниками и людьми, так или иначе связанными с искусством. Много времени уделяю Музею AZ — не в плане постоянного присутствия там, но в плане участия в ежедневной жизни музея, который не только готовит и показывает несколько выставок в год, но и издает книги, проводит важные для жителей города мероприятия, активно участвует в музейной жизни столицы.

Выставка «Лики/Лица/Морды»…

Оказалась на удивление актуальной именно сейчас, когда мы все ходим в масках и забыли уже, как выглядят лица знакомых и незнакомых нам людей. Это выставка о трансформации — из Лица в Морду, а может быть, и в Лик — кому как повезет; о том, как видят художники самих себя и каким они представляют себе собирательный портрет той эпохи, в которую они жили и живут. А некоторые пошли дальше и пытаются в своих работах угадать человека будущего, человека из космоса…  Одним словом, надо идти и смотреть, ведь мы показываем 70 лучших портретов из коллекции Музея AZ.

В планах этого года…

Празднование 90-летия Анатолия Зверева, нашего главного героя, к юбилею которого музей объявил Премию AZ (Zverev Art Prize) — конкурс для художников, готовых создать работу, руководствуясь девизом премии «Жизнь скованна, искусство свободно». Именно под таким девизом жил и творил Анатолий Зверев. Мы не делаем никаких ограничений ни по возрасту участников, ни по месту проживания, также очень широк выбор техники работ: помимо рисунка или живописной работы это может быть скульптура, текст (трактат, поэма, сценарий), перформанс, стрит-арт, видеоинсталляция, анимация и т. п. Прием заявок открыт до конца мая, затем экспертный совет отберет лучших номинантов, из работ которых будет показана выставка в сентябре, затем уже жюри выберет трех победителей.

Фото: предоставлено пресс-службой Музея AZ

Золотые руки. Как Наталия Опалева совмещает множество профессий

ForbesБизнес

Наталия Опалева вместе с коллегами построила одну из крупнейших российских золотодобывающих компаний GV Gold, вошла в список Forbes и открыла первый и единственный в России частный музей одного художника

Дмитрий Яковенко, Анастасия Миткевич

Фото Семен Кац для Forbes

Джунгли и огромные пеликаны, летающие над заливом Тихого океана, — таким вице-президент Ланта-банка Наталия Опалева помнит свое детство в Коста-Рике, где в начале 1970-х работал ее отец-дипломат. Тридцать лет спустя ее окружал совсем другой пейзаж: бесконечная сибирская тайга, горы и золотые прииски. Вместе с партнерами из Ланта-банка Опалева построила седьмую золотодобывающую компанию России GV Gold («Высочайший»), где ей принадлежит 20,36% акций. Forbes оценивает ее состояние в $260 млн. Сейчас Опалева бывает в Сибири всего пару раз в год. Она вновь сменила обстановку. Чаще всего ее можно встретить в особняке на 2-й Тверской-Ямской, где она открыла Музей AZ (Анатолия Зверева), в котором собрано искусство нонконформистов-шестидесятников. «Я всегда представляюсь директором музея, и мне это очень нравится», — говорит она.

Как Опалева прошла путь от финансиста до одной из богатейших женщин России и ценителя искусства?

В ноябре 1995 года 26-летняя выпускница экономфака МГУ и специалист по ценным бумагам Наталия Опалева покидала находившийся в предбанкротном состоянии московский Глория-банк. По совету знакомых она пошла на собеседование в Ланта-банк, где как раз искали специалиста по фондовым рынкам. После трехчасового разговора совладелец банка Сергей Докучаев предложил девушке возглавить отдел ценных бумаг.

Сибиряк и бывший строитель Докучаев купил Ланта-банк в 1992 году, чтобы перевести туда счета Новосибирского аффинажного завода «Атолл», который он с партнерами восстановил на деньги, заработанные на торговле одеждой. Вслед за «Атоллом» клиентами банка стали и его контрагенты — заводы цветных металлов, ювелирные предприятия и золотодобывающие артели.

В постсоветской России добыча золота велась преимущественно на россыпях. «На рудные месторождения приходилось порядка 80% всех запасов золота, а составляли они всего 20% в общей добыче. Для их развития требовались крупные инвестиции, но государственные предприятия были финансово истощены, частный бизнес только зарождался», — вспоминает Опалева. Добыча на россыпях велась только в теплые месяцы, в начале каждого сезона Комитет по драгоценным металлам (в 1990-х такой статус носил Гохран) выдавал артелям аванс в размере 25% от стоимости металла, добытого в прошлом году. Платежи часто задерживались, и Ланта-банк перекредитовывал своих клиентов. Когда Центральный банк начал выдавать лицензии на операции с драгоценными металлами, банк Докучаева стал третьим, кто ее получил.

В 1997 году Докучаев решил сам стать золотопромышленником и создать вокруг Ланта-банка холдинг добывающих предприятий. Опалева возглавила отдел проектного финансирования, надолго попрощавшись с торговлей ценными бумагами и комфортной московской жизнью. Чтобы собрать пул предприятий, пришлось объехать Сибирь и Дальний Восток. Работать нередко приходилось в экстремальных условиях. Однажды самолет, в котором Опалева летела в Иркутск, из-за пожаров посадили в Братске. Команде Ланта-банка пришлось проехать 600 км по горящей тайге, чтобы добраться до места назначения. Впрочем, Опалевой эта экзотика понравилась. Она говорит, что если бы осталась работать в банке, то вскоре заскучала бы и ушла оттуда.

Однажды Ланта-банк заинтересовался месторождением Голец Высочайший рядом с городом Бодайбо в Иркутской области. Лицензия на него принадлежала госкомпании «Лензолото», которая тогда же развивала и более амбициозный проект — Сухой Лог, одно из крупнейших месторождений в мире. «Лензолото» уже вложило в инфраструктуру $100 млн, еще до $550 млн обещала привлечь австралийская Star Technology System, владевшая 31% акций «Лензолота». В одном из интервью Докучаев вспоминал, что именно близость Сухого Лога делала перспективным работу на Высочайшем (между месторождениями всего 32 км) с его скромными 250–300 кг прогнозных запасов.

Но австралийские партнеры «Лензолота» не выполнили свои обязательства, и в 1998 году иркутский губернатор Борис Говорин отозвал лицензию на Сухой Лог. Ланта-банк и «Лензолото» стали партнерами в компании «Высочайший», где банку на первых порах принадлежало 49%. Помимо «Высочайшего» в холдинг GV Gold, созданный вокруг Ланта-банка, вошли еще четыре компании с лицензиями на месторождения в Якутии, Хабаровском крае и Читинской области.

Наталья Опалева: Рождение музея

человек

София Кишковский

10 марта 2019

Неконформизм

Музей

Советский нефициальный искусство

Коллекционер

История. портрет давно умершего бездомного русского художника превратил успешного банкира в создателя московского музея нонконформистского искусства

class=»subtitle»>

Коллекционирование искусства похоже на поиски золота. Просто спросите Наталью Опалеву, банкира и инвестора в золотодобывающую компанию, которую как магнитом притянула картина Анатолия Зверева, советского андеграундного художника, о котором она раньше не слышала, когда кружила у прилавков Московской художественной ярмарки в 2003 году9.0003

До этого, по ее словам, «вся сфера моих интересов была в сфере финансов», но она уже решила, что пришло время расширить свой кругозор. и я постоянно возвращалась к этому портрету», — сказала она. «Ко мне подошла очень красивая женщина и сказала: «Позвольте мне рассказать вам об этом портрете». Красавица рассказала, что была моделью на той картине 1959 года, и объяснила, что это Анатолий Зверев (1931–1986), неугомонный бомж, всю жизнь проживший в Москве. Затем Опалева купила эту работу за 5000 долларов.

«Конечно, когда я покупал этот портрет, я даже представить себе не мог, что это приведет к открытию музея». Коллекция ее Музея AZ, открытого в центральном московском особняке в 2015 году и обошедшегося в $12,5 млн, в основном состоит из произведений Зверева. Сейчас его посещают 45 000 человек в год, и он стал заметным элементом культурного ландшафта Москвы. В марте этого года Наталья Опалева получила премию The Art Newspaper Russia в номинации «Персона года». Красавица на Зверевском портрете Полина Лобачевская стала соучредителем, куратором и арт-директором музея.

Владимир Янкилевский. Пророк, 1967

Анатолий Зверев. Супрематическая композиция, 1959

Алики Костаки, дочь покойного уроженца России греческого коллекционера Георгия Костаки, которая была давним покровителем Зверева и называла его «русским Ван Гогом», была настолько увлечена интересом Опалевой к причудливому художнику, что подарила 600 его работ. в музей АЗ. Зверев был признан советскими властями «тунеядцем» за отсутствие официальной работы. Они преследовали его на протяжении всей его взрослой жизни, особенно когда он стал известен за границей. Лишь незадолго до его смерти в 1986, что он провел свою первую персональную выставку.

Здание музея расположено в географическом центре московских пристанищ художника, где он устраивал запои — и где выражал свою одержимую любовь к Оксане Асеевой (1892–1985), музе авангарда начала ХХ века. -Гарде, с которой он впервые познакомился в 1963 году. Зверев нарисовал сотни портретов этой гораздо более старшей женщины.

Миссия музея не останавливается на Звереве. У Алики Опалева также приобрела отцовскую коллекцию русских нонконформистов, которую ему разрешили вывезти из Советского Союза в Грецию в XIX веке.70-е годы. В результате у нее сейчас 2500 работ, из них 1500 Зверевских.

Олег Целков. Две женщины, 1957 год

Франсиско Инфанте. Проект Фруктовой системы, 1971

Остальные — такие художники, как Петр Беленок (1938-1991), Лидия Мастеркова (1927-2008), Владимир Немухин (1925-2016), Дмитрий Плавинский (1937-2012), Оскар Рабин (1928-2018) и Олег Целков ( 1934 года рождения). «Что-то я купила у коллекционеров, что-то позже на аукционах и в семьях художников», — сказала Опалева. «Мне очень повезло, что я смог купить и собрать коллекцию очень хороших работ». Сейчас она ограничивается примерно сотней новых приобретений в год.

Опалева говорит, что заплатила до 100 000 долларов за работы Зверева, но такие качественные вещи можно найти только в Москве и, как правило, через частные продажи. Она сказала, что не рассматривает свою коллекцию как инвестицию, добавив в одном из моментов нашего интервью, что «я покупаю только то, что мне нравится». «Миссию нашего музея я вижу в продвижении нонконформистов на международном уровне, не на рынке, а на международной культурной арене», — сказала она.

Лобачевская, имеющая опыт работы в кино, помогла придать музею современный, кинематографический вид, который проявляется в освещении, музыке и мультимедийных дисплеях, которые создают, а не диктуют уникальную атмосферу.

Дмитрий Краснопевцев. Кувшины и висячий камень, 1970 

Юло Соостер. Пейзаж, 1960-е

Лидия Мастеркова. Композиция № 18, 1987 г.

Успех GV Gold, в результате которого Опалева попала в список богатейших женщин России Forbes с состоянием в 260 миллионов долларов (эту сумму она не подтверждает и не опровергает), означает, что теперь она может посвятить большую часть своего времени своей коллекции.

В 2018 году она оплатила почти 700 000 евро первой зарубежной выставки музея «Новый полет на Солярис», концептуализацию научно-фантастического фильма покойного советского кинорежиссера Андрея Тарковского 1972 года «Солярис» через нонконформистское искусство в Франко Дзеффирелли. основание во Флоренции.

Полная трилогия спонсируемых ею выставок по мотивам фильмов Тарковского — другие — «Сталкер» и «Андрей Рублев» — будут показаны этим летом в новом отделе Государственной Третьяковской галереи, открывая ее расширение в бывшем соседнем Центральном доме Художники.

AZ Museum

Museum-az.com

Частные коллекционеры – ключ к развитию российского арт-рынка неожиданное зрелище.

В картонной папке под одной из кроватей лежала стопка картин, снятых с рам, потому что они должны были заполнить одну из двух комнат, в которых жила семья из четырех человек.

«Они просто лежали, ожидая своей судьбы, — сказал Бабичев.

Он купил их, добавив эти работы художника-пейзажиста Александра Ведерникова в свою коллекцию русского модернистского искусства.

Это всего лишь один пример того, как в то время, когда санкции и экономические проблемы оттесняют тему культуры на второй план в повестке дня Кремля, богатые люди заполняют нишу, внося столь необходимые деньги на испытывающий трудности арт-рынок и поддерживая молодых российских художников.

РЕКЛАМА

Традиция частных коллекционеров искусства в России предшествует даже 1917 большевистской революции, когда такие магнаты, как Сергей Щукин и Павел Третьяков, накопили бесценные сокровища, ныне находящиеся в лучших музеях страны. Нынешние коллекционеры, возможно, не имеют такого статуса, говорит директор Пушкинского музея Марина Лошак, но они играют ключевую роль в развитии российской арт-сцены.

РЕКЛАМА

«Коллекционеры — это большой стимул. Без коллекционеров нет галерей, а это лаборатории, пробирки, в которых все происходит», — сказал Лошак Associated Press.

ОТКРЫТИЕ СКРЫТЫХ МОДЕРНОВ В РОССИИ

Бабичев отказался от успешной карьеры в бизнесе в 1990-х, чтобы коллекционировать искусство. Его квартира на окраине Москвы — это и галерея, и жилое пространство, где картины и скульптуры выставлены от пола до потолка.

Бабичев углубился в советскую историю, открыв для себя забытых художников 1920–50-х годов. С решимостью и детективной работой он выследил их заброшенные работы и собрал воедино истории художников.

Многие учились за границей или были свидетелями расцвета русского авангардного искусства сразу после большевистской революции. Изолированные и находящиеся под угрозой, они по-прежнему считали себя частью глобального модернистского художественного движения, на которое они лишь мельком взглянули.

Многие были вынуждены скрывать свою работу; некоторых преследовали.

Вера Ермолаева, звезда русского авангардного движения, была казнена в 1937 году. Николай Емильянов также был расстрелян, Эдуард Криммер сжег большую часть своих работ, а Мария Казанская всю жизнь страдала психическим заболеванием после заключения в 18 лет.

Бабичева коллекция из примерно 4000 работ демонстрирует ослепительный, нереализованный потенциал.

«Если бы не та трагедия 1917 года, русское искусство могло бы занять иное место», — сказал Бабичев.

ИСКУССТВО ПРОТИВ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА

Наталья Опалева, банкир и руководитель сибирского золотого рудника, также собирает подпольное искусство советской эпохи.

В 2015 году открыла в Москве Музей AZ имени Анатолия Зверева, чей портрет молодой женщины стал первой покупкой Опалевой. Работы «неофициального художника» 1960-х Зверева ярки и доступны, что делает его популярным среди публики.

Сосредоточив внимание на советском андеграундном искусстве 1960–1980-х годов, Опалева собрала около 2500 работ.

Это поколение пережило культурную «оттепель» России после смерти Сталина в 1953 году и отказалось вернуться к соцреализму. Запрещенные государством, лишенные материалов и общественного признания, эти художники продолжали творить в период «советского Возрождения», термин, который Опалева использует с некоторой иронией.

Милена Орлова, редактор влиятельной российской «Художественной газеты», восхищается их мужеством.

«Эти художники сделали и показали свои работы, потому что у них не было другого выбора. Давайте не будем забывать об условиях, в которых они создавали это прекрасное искусство, нам нужно удвоить ценность того, что они сделали, из-за условий, в которых они работали», — сказала она.

Небольшое пространство, спрятанное между большими многоквартирными домами в центре Москвы, Музей AZ забит до отказа. Посетители постарше вспоминают неофициальных художников как героев своей советской юности.

Опалева имеет амбициозные планы по повышению репутации AZ в России и за рубежом, организовав в прошлом году свое первое международное шоу во Флоренции. Она рассматривает коллекционирование произведений искусства как личную, даже патриотическую миссию и полна решимости сделать так, чтобы эти забытые советские художники приобрели мировую известность.

«Они достойны интереса не только в России, но и в мире, как часть мировой культуры», — сказала она.

СТРОИМ БУДУЩЕЕ ИСКУССТВА

Московский застройщик Дмитрий Аксенов попал в искусство случайно. Он купил абстрактную картину для своего нового дома и чуть более 10 лет спустя владеет растущей коллекцией современного русского и восточноевропейского искусства.

Физик по образованию, Аксенов применил научный подход, когда решил коллекционировать произведения искусства и приступил к изучению истории культуры, чтобы натренировать свой глазомер. Теперь он чувствует себя достаточно уверенно, чтобы покупать работу, которую выбирает сам. Фонд семьи Аксеновых владеет 400 предметами, включая видео, фотографии, картины и инсталляции для конкретных мест.

Большая часть его коллекции — русские — известные художники, такие как Валерий Кошляков, Никита Алексеев и Александр Бродский, соседствуют с видеоартом и фотографиями восходящих звезд — но он добавил работы из Польши, стран Балтии и Балкан, в том числе известного сербского перформансиста Марины Абрамович. .

В 2016 году он купил международный арт-рынок Viennacontemporary, где галереи демонстрируют новые таланты. Это глобальная сцена, на которой, по мнению Аксенова, Россия может постоять за себя.

Кремль может предпочесть традиционную русскую культуру, но Аксенов считает, что трудные времена мотивируют творчество в современной России.

«Я не думаю, что мы уникальны, но мы очень сильны с точки зрения энергии и опыта как нация», — сказал Аксенов.

Но сегодняшние государственные чиновники в основном получили образование в советское время, и для современного искусства «компетентности просто нет», сказал он.

«Кто-то должен поддерживать вас в ваших экспериментах, коллекционеры, институты, государство», — сказал Аксенов, добавив, что хотя «Россия сейчас как государство совершенно не имеет отношения к современной культуре, это не на повестке дня».

Он по-прежнему оптимистичен, что, несмотря на нынешние экономические проблемы, российский средний класс будет расти, покупать новые квартиры и потреблять искусство.