Первые расчески: Где и когда появились расчески

Где и когда появились расчески

в Аксессуары

Гребни использовались людьми с незапамятных времен и их появление восходит к каменному веку, когда человек впервые создал твердый инструмент с зубцами, чтобы ухаживать за своими волосами. Интересно, что первоначальное использование гребня не ограничивалось уходом за волосами и их выпрямлением. Его также использовали в качестве декоративных аксессуаров.

Расчески изготавливают из различных материалов, в том числе дерева и пластика. В настоящее время изготавливают самые разные виды расчесок для различных целей, например простые, горячие и даже расчески от паразитов.

Самые первые расчески делались из костей хищных животных, слоновой кости и дерева, позднее для их изготовления стали использовать серебро, латунь и олово. Гребни покрывали орнаментом характерным веянию культуры тех времен. Расческа в те времена была не просто предметом быта, а настоящим украшением. Например, гребни древних греков, изготовленные из слоновой кости во 2 тысячелетии до н. э., были настоящим образцом изысканности и представляли собой настоящее произведение искусств.

Самая известная из древних расчесок была найдена в Швеции и датируется 2500 г. до н.э., скандинавы использовали их не только для ухода за волосами, но и в качестве декоративного элемента, в те времена они были одним из главных аксессуаров. Также были найдены расчески, датируемые 1800-500 гг. до н.э., которые были сделаны из бронзы и кости и вручались в качестве «подарков» на погребение. В начале железного века (500 г. до н.э. — 400 г. н.э.) расчески изготавливались из железа, были шире и имели форму полумесяца. В конце железного века (400 — 1050 гг. н.э.) были сделаны более узкие аксессуары для волос. В это же время отмечается появление двойных расчесок: с широкими и редкими зубьями.

Именно в средние века (14 в.) гребень перенес свое основное усовершенствование. В это время стали изготавливать расчески очень напоминающие наши современные. Гребни из дерева или кости, сделанные из рога оленя или лося, начали изготавливать с помощью гребенки – так назывался инструмент для изготовления расчесок. Панцирь черепахи и рога животных использовались для изготовления расчески с начала до середины 19 — го века. Преимущество использования панциря черепахи и рогов заключалось в том, что эти материалы можно нагревать, чтобы они стали мягкими и легко формируемыми. Перья из китайского зимородка также использовались для создания расчесок.

Приблизительно в 17 веке японские женщины начали украшать свои прически гребнями, отделанными цветами из шелка, которые назывались кандзаси (канзаши). На сайте kanzashi-kirov.ru можно заказать оригинальные украшения канзаши по доступным ценам. Вашему вниманию представлена целая галерея эксклюзивных аксессуаров для украшения волос. Вы можете также заказать канзаши по картинке из интернета. Неувядающий цветок в технике канзаши станет ярким дополнением Вашего образа.

Была даже традиция, когда молодой парень дарил девушке гребень, сделанный своими руками, и в случае взаимности она закалывала его себе в волосы. А вот самураи использовали гребень не совсем привычно, он служил оружием, выступая в роли метательных ножей.

В 1869 году два брата, Исайя и Джон Хайатт, в поисках альтернативы слоновой кости, провели эксперимент. Они разработали пластиковый материал под названием целлулоид, используя нитроцеллюлозу и камфару в качестве основных ингредиентов. Теперь расчески изготавливались быстро и с намного меньшими затратами. Это привело к формированию совершенно новой индустрии в истории расчески. Целлулоид появился в нужное время, так как панцирь черепахи и слоновая кость становились все более и более дорогостоящими материалами в использовании.

В 1993 году был создан Клуб коллекционеров антикварных расчесок, который собирал винтажные расчески и сейчас может похвастаться захватывающей коллекцией расчесок и гребней, которым много сотен лет.

Предыдущий История угги

Следующий Депиляция горячим воском

ИСТОРИЯ РАСЧЁСКИ — Принцесса Фиона — LiveJournal

?

Previous Entry | Next Entry

Сейчас часто можно услышать о красоте длинных, шелковистых, сияющих волос. Этот канон красоты мог бы и не появиться, если бы наши древние предки не придумали бы такого простого, но большинству жителей Земли, столь необходимого предмета, как расческа.
Расческа — это очень простое приспособление с «зубьями», которое, проходя через волосы, делает их аккуратными.
 

Читать

Прародитель современной расчески является рыбий скелет. Когда же была сделана первая расческа неизвестно, но один из самых древних гребней был найден при раскопках на территории Древнего Рима. Это был гребень с ручкой, (ручка сделанная из широкой кости животного) и с восемью вырезанными зубчиками (зубчики располагались на расстоянии 0, 2 см друг от друга).

Позже расчески делали из кораллов, черепашьего панциря, слоновой кости, рогов различных животных и дерева. Такой негуманный, по отношению к природе, материал использовали вплоть до середины XIX века.

На протяжении всей своей истории расческа выполняла различные функции, в зависимости от эпохи и страны – от простого средства для распутывания прядей до изысканного аксессуара.
В древнейшие времена восточные женщины в качестве расчески использовали рыбью кость. Первые гребни, найденные в Европе, относятся к каменному веку. Изготавливали гребни из коровьего рога: удаляли внутреннюю часть рога, распаривали его, разрезали на две части, распрямляли под прессом и высушивали, а затем вручную выпиливали зубья. Со временем расчески и гребни стали предметом гордости состоятельных людей. Их изготавливали из драгоценных металлов и слоновой кости, украшали самоцветами.

Славянские народы издревле носили длинные волосы и бороды, а женщины — косы, для расчесывания которых использовали гребни. Гребни считались магическими предметами, они были непременным атрибутом русских сказок, да и ведьмы и ворожеи часто использовали гребни в своем колдовстве. Помните: «Колдунья воткнула гребень в голову Финисту Ясному Соколу, и он уснул мертвым сном»? Спасаясь от погони, героини сказок бросали гребень позади себя, и он превращался в лес.

В загадочной Японии юноша сам должен был изготовить гребень и подарить его своей избраннице, и если девушка закалывала им волосы, это значило, что она готова ответить на его чувства. В Японии гребни использовали и самураи, причем не только для укрепления прически, но и в качестве оружия. К примеру, некоторые гребни легко могли служить и метательными ножами.

В средние века ценились расчески из слоновой кости и из золота. На них вырезались ангелы и мифологические животные. Примерно в это время появились щетки из свиной щетины и из ежовых игл.

В эпоху Возрождения существовали огромные проволочные каркасы и обручи, удерживающие неимоверно высокие прически. Женщины, сооружавшие на голове настоящие произведения искусства, обычно причесывались дома с помощью слуг, а с собой носили специальные расчески на длинных ручках, чтобы было удобно поправлять прическу.

В XVII веке образовалась специальная гильдия мастеров по гребням. Для овладения искусством изготовления гребней требовалось не менее десятка лет. Один мастер мог сделать 10-15 гребней в день. С их помощью гребни стали более функциональными, с различным назначением. Появились гребни для создания пробора, для поддержания объема, расчески, используемые при бритье. Для производства стали применять преимущественно дерево, позднее основой для дорогих расчесок служили черепаховые панцири.
В 1862 году с изобретением пластмассы расчески стали общедоступным предметом народного быта, ими стали пользоваться и богатые и бедные.

В 1869 году братья Исайя и Джон Хайатт изобрели целлулоид. Благодаря этому животные и кораллы были спасены от судьбы стать расческой, а люди получили возможность пользоваться дешевыми гребнями, из материалов которые внешне очень похожи на те же слоновые кости и черепашьи панцири.

Шло время, менялась история, а вместе с ней форма и материал, из которого делаются расчески. Но, как известно, новое – это просто хорошо забытое старое.

 Источник

Powered by LiveJournal. com

Краткая история завоевания мира пластиком.

Гребни — один из наших древнейших инструментов, который люди разных культур и веков использовали для украшения, распутывания и удаления вшей. Они происходят от самого основного человеческого инструмента — руки. И с тех пор, как люди начали пользоваться гребнями вместо пальцев, конструкция гребней почти не изменилась, что побудило сатирическую газету Onion , чтобы опубликовать статью под названием «Технология расчесывания: почему она так далеко позади бритвы и зубных щеток?» Мастер каменного века, изготовивший самый древний известный гребешок — маленькую цифру с четырьмя зубьями, вырезанную из кости животного около восьми тысяч лет назад, — без труда поймет, что делать с ярко-синей пластиковой версией, стоящей у меня на столешнице в ванной.

На протяжении большей части истории гребни делались почти из любого материала, который был под рукой у людей, включая кость, панцирь черепахи, слоновую кость, резину, железо, олово, золото, серебро, свинец, тростник, дерево, стекло, фарфор, папье-маше. Но в конце девятнадцатого века этот арсенал возможностей начал исчезать с появлением совершенно нового вида материала — целлулоида, первого искусственного пластика. Расчески были одними из первых и самых популярных предметов из целлулоида. И, перейдя этот материальный Рубикон, гребенщики никогда не возвращались назад. С тех пор расчески обычно делают из того или иного пластика.

История преображения скромного гребня является частью гораздо большей истории о том, как пластик изменил нас самих. Пластмассы освободили нас от ограничений мира природы, от материальных ограничений и ограниченных запасов, которые долгое время ограничивали человеческую деятельность. Эта новая эластичность также раскрепостила социальные границы. Появление этих податливых и универсальных материалов дало производителям возможность создать сокровищницу новых продуктов, расширив возможности людей со скромным достатком стать потребителями. Пластмассы обещали новую материальную и культурную демократию. Гребень, самый древний из личных аксессуаров, позволял каждому сдержать это обещание.

Что такое пластик, это вещество, которое так глубоко проникло в нашу жизнь? Слово происходит от греческого глагола plassein , что означает «лепить или придавать форму». Пластмассы обладают способностью принимать форму благодаря своей структуре, этим длинным гибким цепочкам атомов или небольших молекул, связанных повторяющимся узором в одну великолепно гигантскую молекулу. «Вы когда-нибудь видели молекулу полипропилена?» однажды спросил меня энтузиаст пластмасс. «Это одна из самых красивых вещей, которые вы когда-либо видели. Это все равно, что смотреть на собор, который тянется на многие мили».

В мире после Второй мировой войны, где синтезированные в лаборатории пластмассы фактически определили образ жизни, мы стали думать о пластмассах как о чем-то неестественном, однако природа вязала полимеры с самого начала жизни. Каждый живой организм содержит эти молекулярные гирляндные цепочки. Целлюлоза, из которой состоят клеточные стенки растений, представляет собой полимер. То же самое можно сказать и о белках, из которых состоят наши мышцы и наша кожа, и о длинных спиралевидных цепочках, удерживающих нашу генетическую судьбу, ДНК. Независимо от того, является ли полимер природным или синтетическим, его скелет, скорее всего, состоит из углерода — сильного, стабильного и дружелюбного атома, идеально подходящего для образования молекулярных связей. Другие элементы — обычно кислород, азот и водород — часто присоединяются к этому углеродному стержню, и выбор и расположение этих атомов порождают определенные разновидности полимеров. Внесите хлор в этот молекулярный конгалин, и вы получите поливинилхлорид, также известный как винил; метка на фторе, и вы можете получить этот гладкий антипригарный материал тефлон.

Растительная целлюлоза была сырьем для первых пластиков, и с приближением пика нефтедобычи на нее снова смотрят как на основу для нового поколения «зеленых» пластиков. Но большая часть современных пластиков состоит из молекул углеводородов — пакетов углерода и водорода, полученных в результате переработки нефти и природного газа. Рассмотрим этилен, газ, выделяющийся при переработке обоих веществ. Это общительная молекула, состоящая из четырех атомов водорода и двух атомов углерода, связанных в химическом эквиваленте двойного рукопожатия. С небольшим химическим толчком эти атомы углерода освобождают одну связь, позволяя каждому протянуть руку и захватить углерод в другой молекуле этилена. Повторите процесс тысячи раз, и вуаля! У вас есть новая гигантская молекула — полиэтилен, один из самых распространенных и универсальных пластиков. В зависимости от того, как он обработан, в пластик можно обернуть бутерброд или привязать астронавта во время прогулки в глубоком космосе.

Этой депеше New York Times более ста пятидесяти лет, и тем не менее она звучит удивительно современно: газета предупреждала в 1867 году, что слонам грозит серьезная опасность быть «причисленными к вымершим видам» из-за людей. ненасытный спрос на слоновую кость в их бивнях. Слоновая кость в то время использовалась для самых разных вещей, от крючков для пуговиц до шкатулок, от клавиш пианино до гребней. Но одним из самых больших применений были бильярдные шары. Бильярд очаровал высшее общество как в Соединенных Штатах, так и в Европе. В каждом поместье, в каждом особняке был бильярдный стол, и к середине 1800-х годов росло беспокойство, что скоро не останется больше слонов, которые могли бы снабжать игровые столы шарами. Ситуация была самой ужасной на Цейлоне, где изготавливали лучшие бильярдные шары из слоновой кости. Там, в северной части острова, Times сообщил: «После того, как власти предложили награду в несколько шиллингов за голову, туземцы менее чем за три года отправили 3500 толстокожих». В общей сложности каждый год потреблялось не менее миллиона фунтов слоновой кости, что вызывало опасения нехватки слоновой кости. «Задолго до того, как слонов больше не будет, а мамонты иссякнут, — надеялась газета Times , — может быть найдена адекватная замена».

Слоновая кость была не единственным предметом в огромной кладовой природы, который начал заканчиваться. Ястребиных черепах, этого несчастного поставщика панциря, используемого для изготовления гребней, становилось все меньше. Даже рог крупного рогатого скота, еще один природный пластик, который использовался американскими производителями гребней еще до Войны за независимость, становился все менее доступным, поскольку владельцы ранчо перестали удалять рога у своего скота.

В 1863 году, как гласит история, нью-йоркский поставщик бильярда опубликовал в газете объявление, предлагающее «приличное состояние» в десять тысяч долларов золотом тому, кто сможет найти подходящую альтернативу слоновой кости. Джон Уэсли Хаятт, молодой печатник-подмастерье из северной части штата Нью-Йорк, прочитал объявление и решил, что может это сделать. У Хаятта не было формального образования в области химии, но у него были способности к изобретательству — в возрасте двадцати трех лет он запатентовал точилку для ножей. Устроившись в лачуге за своим домом, он начал экспериментировать с различными комбинациями растворителей и рыхлой смесью из азотной кислоты и хлопка. (С этой комбинацией азотной кислоты и хлопка, называемой пиропатроном, было сложно работать, потому что она была легко воспламеняющейся и даже взрывоопасной. Некоторое время ее использовали вместо пороха, пока производители не устали от взрывов своих заводов.)

Работая в своей самодельной лаборатории, Хаятт опирался на десятилетия изобретений и инноваций, которые были вызваны не только ограниченным количеством природных материалов, но и их физическими ограничениями. Викторианская эпоха была очарована натуральными пластиками, такими как каучук и шеллак. Как указывал историк Роберт Фридель, они увидели в этих веществах первые намеки на то, как преодолеть досадные ограничения дерева, железа и стекла. Это были материалы, которые были податливы, но также поддавались закалке в готовую форму. В эпоху, уже быстро трансформируемую индустриализацией, это было заманчивое сочетание качеств, прислушивающееся как к солидному прошлому, так и к соблазнительно изменчивому будущему. Патентные книги девятнадцатого века полны изобретений, включающих сочетания пробки, опилок, каучука и камеди, даже крови и молочного белка, и все они предназначены для получения материалов, обладающих некоторыми качествами, которые мы сейчас приписываем пластику. Эти пластиковые прототипы нашли свое применение в нескольких предметах декора, таких как футляры для дагерротипов, но на самом деле они были лишь намеками на грядущие события. Существительное «пластик» еще не было придумано — и появится только в начале двадцатого века, — но мы уже мечтали о пластике.

Прорыв Hyatt произошел в 1869 году. После многих лет проб и ошибок компания Hyatt провела эксперимент, в результате которого был получен беловатый материал, который имел «консистенцию обувной кожи», но обладал способностью делать гораздо больше, чем подошва для пары обуви. Это было податливое вещество, которое можно было сделать твердым, как рог. Он отмахивался от воды и масел. Его можно было отлить в форму или спрессовать до толщины бумаги, а затем разрезать или распилить в пригодные для использования формы. Он был создан из природного полимера — целлюлозы в хлопке — но обладал универсальностью, которой не обладал ни один из известных природных пластиков. Брат Hyatt Исайя, прирожденный маркетолог, назвал новый материал 9. 0003 целлулоид , что означает «как целлюлоза».

Несмотря на то, что целлулоид оказался прекрасной заменой слоновой кости, Hyatt, по-видимому, так и не получил приз в десять тысяч долларов. Возможно, это потому, что из целлулоида не получались очень хорошие бильярдные шары — по крайней мере, поначалу. Ей не хватало упругости и упругости слоновой кости, и она была очень неустойчивой. Первые шары, сделанные Хаяттом, издавали громкий треск, как выстрел из дробовика, когда они ударялись друг о друга. Один владелец салуна из Колорадо написал Хаятту, что «он не возражал, но каждый раз, когда шары сталкивались, каждый мужчина в комнате вытаскивал пистолет».

Тем не менее, это был идеальный материал для гребней. Как отметил Хаятт в одном из своих ранних патентов, целлулоид преодолел недостатки многих традиционных гребенчатых материалов. Когда он намок, он не становился слизистым, как дерево, и не ржавел, как металл. Он не стал ломким, как резина, не потрескался и не обесцветился, как натуральная слоновая кость. «Очевидно, что ни один из других материалов… не позволил бы создать расческу, обладающую многими превосходными качествами и неотъемлемыми преимуществами расчески из целлулоида», — писал Хаятт в одной из своих патентных заявок. И хотя он был прочнее и устойчивее, чем большинство природных материалов, его можно было, приложив усилия, сделать похожим на многие из них.

Целлулоид может быть воспроизведен с богатыми кремовыми оттенками и полосами лучших бивней с Цейлона, искусственного материала, продаваемого как французская слоновая кость. Он мог быть окрашен в коричневые и янтарные пятна, чтобы имитировать черепаховый панцирь; с прожилками, похожими на мрамор; наполненный яркими цветами коралла, лазурита или сердолика, чтобы они напоминали эти и другие полудрагоценные камни; или почернел, чтобы выглядеть как черное дерево или гагат. Целлулоид позволил производить подделки настолько точные, что они обманывали «даже глаз эксперта», как хвасталась компания Hyatt в одной брошюре. «Как нефть пришла на помощь китам, — говорилось в брошюре, — так и целлулоид дал слонам, черепахам и коралловым насекомым передышку в их родных местах; погоня за веществами, которых становится все меньше».

Целлулоид появился в то время, когда страна переходила от аграрной экономики к индустриальной. Там, где когда-то люди выращивали и готовили себе еду и шили себе одежду, теперь они все чаще ели, пили, носили и использовали вещи, произведенные на фабриках. Мы быстро шли к тому, чтобы стать страной потребителей. Целлулоид был первым из новых материалов, которые уравняли правила игры для потребления, как отметил историк Джеффри Мейкл в своей проницательной истории культуры 9.0003 Американский пластик . «Заменив материалы, которые было трудно найти или которые были дорогими в обработке, целлулоид демократизировал множество товаров для расширяющегося ориентированного на потребление среднего класса». Обильные поставки целлулоида позволили производителям не отставать от быстро растущего спроса, одновременно снижая затраты. Как и другие пластмассы, которые последовали за ним, целлулоид предложил американцам возможность купить себе дорогу к новым местам в жизни.

Возможно, наибольшее влияние целлулоид оказал на основу для фотопленки. Здесь дар целлулоида к факсимиле достиг своего предельного выражения, полной трансмутации реальности в иллюзию, когда трехмерные существа из плоти и крови превратились в двухмерных призраков, мерцающих на экране. Здесь целлулоид также оказал мощное выравнивающее действие несколькими способами. Кино предлагало новый вид развлечений, доступный и разделяемый массами. За десять центов можно было купить день драмы, романтики, боевика, побега. Зрители от Сиэтла до Нью-Йорка взревели от выходок Бастера Китона и были в восторге, услышав, как Эл Джолсон произносит первые слова в рации: «Подождите, подождите, вы еще ничего не слышали». Массовая культура кино пронизывала классовые, этнические, расовые и региональные границы, вовлекая всех и каждого в общие истории и наполняя нас ощущением, что сама реальность так же изменчива и эфемерна, как имена на афише фильма. С появлением кино старая элита была свергнута; очарование, когда-то связанное с классом и социальным положением, теперь было доступно любому, у кого были хорошие скулы, некоторый талант и немного удачи.

По иронии судьбы мир, открытый целлулоидной пленкой, едва не убил индустрию производства целлулоидных гребней. В 1914 году Ирэн Кастл, танцовщица бальных танцев, ставшая кинозвездой, решила подстричь свои длинные волосы и сделать короткую стрижку «боб», что побудило поклонниц по всей стране резать собственные волосы ножницами. Нигде эти остриженные локоны не упали так сильно, как в Леоминстере, штат Массачусетс, который был столицей расчесок страны еще до Войны за независимость, а теперь стал колыбелью целлулоидной промышленности, большая часть которой была посвящена расческам. Почти в одночасье половина компаний по производству гребней в городе была вынуждена закрыться, в результате чего тысячи производителей гребней остались без работы. Сэм Фостер, владелец Foster Grant, одной из ведущих городских компаний по производству целлулоидных расчесок, посоветовал своим работникам не беспокоиться. «Мы сделаем что-нибудь еще», — заверил он их. Ему пришла в голову идея сделать солнцезащитные очки, создав совершенно новый массовый рынок. «Кто это стоит за этими Фостер Грантс?» Позже компания дразнила рекламу, в которой были фотографии таких знаменитостей, как Питер Селлерс, Миа Фэрроу и Ракель Уэлч, спрятанные за темными линзами. Заглянув в местную аптеку, любой мог приобрести такую ​​же гламурную загадочность.

При всей своей значимости целлулоид занимал довольно скромное место в материальном мире начала ХХ века, ограничиваясь в основном новинками и мелкими декоративно-утилитарными предметами, вроде расчески. Изготовление вещей из целлулоида было трудоемким процессом; гребни лепились небольшими партиями и их еще приходилось пилить и полировать вручную. И из-за того, что материал был таким изменчивым, фабрики были похожи на пороховые бочки. Рабочие часто работали под постоянными брызгами воды, но пожары все еще были обычным явлением. Только после разработки более взаимодействующих полимеров пластмассы действительно начали изменять внешний вид, ощущения и качество нашей жизни. К 19В 40-е годы у нас были и пластмассы, и машины для массового производства пластиковых изделий. Машины для литья под давлением — теперь стандартное оборудование для производства пластмасс — превращали сырой пластиковый порошок или гранулы в формованный готовый продукт за один раз. Одна машина, оснащенная формой с несколькими полостями, могла вытолкнуть десять полностью сформированных сот менее чем за минуту.

Компания DuPont, купившая одну из первых компаний по производству целлулоида в Леоминстере, в середине 1930-х годов опубликовала фотографии, показывающие ежедневную выработку пары мастеров по изготовлению расчесок, принадлежащих отцу и сыну. На фотографиях отец стоит рядом с аккуратной стопкой из трехсот пятидесяти целлулоидных расчесок, а сына окружают десять тысяч отлитых под давлением расчесок. И хотя одна целлулоидная расческа стоила один доллар в 1930, к концу десятилетия можно было купить изготовленный машинным способом гребень из ацетата целлюлозы по цене от десятицентовика до пятидесяти центов. С появлением массового производства пластмасс причудливые декоративные гребни и туалетные наборы из искусственной слоновой кости, столь популярные в эпоху целлулоида, постепенно исчезли. Теперь гребни были разобраны до самых важных элементов — зубьев и ручки — для выполнения своей основной функции.

Бакелит, первый по-настоящему синтетический пластик, полимер, полностью выкованный в лаборатории, проложил путь к таким успехам, как сын DuPont, производящий гребенки для литья под давлением. Как и в случае с целлулоидом, бакелит был изобретен для замены дефицитного природного вещества: шеллака, продукта липких выделений самки лакового жука. Спрос на шеллак начал стремительно расти в начале двадцатого века, потому что это был превосходный электрический изолятор. Тем не менее пятнадцати тысячам жуков потребовалось шесть месяцев, чтобы сделать достаточное количество янтарной смолы, необходимой для производства фунта шеллака. Чтобы не отставать от быстрого роста электротехнической промышленности, требовалось что-то новое.

Как оказалось, пластик, изобретенный Лео Бэкеландом путем соединения формальдегида с фенолом, отработанным углем, и воздействия на смесь тепла и давления, был гораздо более универсальным, чем шеллак. Хотя его можно было приложить усилия, чтобы имитировать натуральные материалы, у него не было целлулоидной способности к имитации. Вместо этого у него была собственная мощная идентичность, которая способствовала развитию отчетливо пластичного вида. Бакелит был темным, прочным материалом с гладкой машинной красотой, «упрощенной, как фраза Хемингуэя», по словам писателя Стивена Феничелла. В отличие от целлулоида, из бакелита можно было точно формовать и обрабатывать практически все, от трубчатых промышленных втулок размером с горчичное зерно до полноразмерных гробов. Современники приветствовали его «разнообразную приспособляемость» и поражались тому, как Бэкеланд превратил что-то столь дурно пахнущее и противное, как каменноугольная смола, давно выбрасываемое в процессе коксования, в это чудесное новое вещество.

Семьи собирались вокруг бакелитовых радиоприемников (чтобы послушать программы, спонсируемые бакелитовой корпорацией), ездили на машинах с бакелитовыми аксессуарами, поддерживали связь с бакелитовыми телефонами, стирали одежду в машинах с бакелитовыми лезвиями, выглаживали морщины утюгами в бакелитовой оболочке — и , конечно, укладывали волосы бакелитовыми гребнями. «С того момента, как человек чистит зубы по утрам щеткой с бакелитовой ручкой, до того момента, когда он вынимает последнюю сигарету из бакелитового мундштука, гасит ее в бакелитовой пепельнице и падает на бакелитовую кровать, все, что он осязает, видит, использует этот материал для тысячи целей» Журнал Time с энтузиазмом опубликовал в 1924 году номер, на обложке которого красовался Бэкеланд.

Создание бакелита ознаменовало собой сдвиг в разработке новых пластиков. С тех пор ученые перестали искать материалы, которые могли бы подражать природе; скорее, они стремились «преобразовать природу новыми творческими способами». В 1920-е и 30-е годы из лабораторий по всему миру поступали новые материалы. Одним из них был ацетат целлюлозы, полусинтетический продукт (растительная целлюлоза была одним из его основных ингредиентов), который легко приспосабливался к целлулоиду, но не воспламенялся. Другим был полистирол, твердый блестящий пластик, который мог приобретать яркие цвета, оставаться кристально чистым или надуваться воздухом, превращаясь в пенообразующий полимер, который DuPont позже зарегистрировал как Styrofoam. DuPont также представила нейлон, ответ на многовековой поиск искусственного шелка. Когда были представлены первые нейлоновые чулки, после кампании, рекламировавшей этот материал как «блестящий, как шелк» и «прочный, как сталь», женщины пришли в бешенство. Магазины распродавали товар за считанные часы, а в некоторых городах скудные запасы приводили к нейлоновым бунтам, полномасштабным дракам среди покупателей. По ту сторону океана британские химики открыли полиэтилен, прочный влагостойкий полимер, который стал непременным условием упаковки. В конце концов, мы получим пластики с такими свойствами, о которых природа и не мечтала: поверхности, к которым ничего не прилипнет (тефлон), ткани, способные остановить пулю (кевлар).

Несмотря на то, что они полностью синтетические, как и бакелит, многие из этих новых материалов отличались одним существенным образом. Бакелит — это термореактивный пластик, а это означает, что его полимерные цепи сцепляются друг с другом под воздействием тепла и давления, применяемых при формовании. Молекулы застывают так же, как тесто застывает в вафельнице. И как только эти молекулы связаны в гирляндную цепочку, их нельзя разорвать. Вы можете разбить кусок бакелита, но вы не можете расплавить его, чтобы превратить во что-то другое. Термореактивные пластмассы — это неизменные молекулы — громадины полимерного мира, поэтому вы до сих пор найдете винтажные бакелитовые телефоны, ручки, браслеты и даже расчески, которые выглядят почти как новые.

Полимеры, такие как полистирол, нейлон и полиэтилен, являются термопластами; их полимерные цепи образуются в результате химических реакций, которые происходят до того, как пластик приблизится к форме. Связи, скрепляющие эти гирляндные цепочки, слабее, чем в бакелите, и в результате эти пластмассы легко реагируют на тепло и холод. Они плавятся при высоких температурах (насколько это зависит от пластика), затвердевают при охлаждении, а при достаточном охлаждении могут даже замерзнуть. Все это означает, что, в отличие от бакелита, их можно формовать, плавить и переформовывать снова и снова. Их универсальность в изменении формы является одной из причин, по которой термопласты быстро затмили реактопласты и сегодня составляют около 90 процентов всего произведенного пластика.

Многие из новых термопластов в тот или иной момент нашли свое применение в сотах, которые благодаря литью под давлением и другим новым технологиям изготовления можно было производить быстрее и в гораздо больших количествах, чем когда-либо прежде — тысячи сот за один день . Это был небольшой подвиг сам по себе, но, умноженный на все предметы первой необходимости и предметы роскоши, которые затем можно было недорого производить массово, понятно, почему многие в то время считали пластик предвестником новой эры изобилия. Пластик, столь дешевый и простой в производстве, стал спасением от бессистемного и неравномерного распределения природных ресурсов, которое сделало одни страны богатыми, другие обнищало и спровоцировало бесчисленные разрушительные войны. Пластмассы обещали материальную утопию, доступную всем.

По крайней мере, так обнадеживало видение пары британских химиков, писавших накануне Второй мировой войны. «Давайте попробуем представить себе обитателя «пластмассового века», — писали Виктор Ярсли и Эдвард Кузенс. «Этот «Пластиковый человек» попадет в мир цвета и ярких сияющих поверхностей… мир, в котором человек, как волшебник, делает то, что хочет, почти для каждой потребности». Они представляли, как он растет и стареет в окружении небьющихся игрушек, закругленных углов, не царапающих стен, недеформируемых окон, грязеотталкивающих тканей, легких автомобилей, самолетов и лодок. Унижения старости будут уменьшаться с помощью пластиковых очков и зубных протезов до тех пор, пока смерть не унесет пластикового человека, после чего он будет похоронен «гигиенически заключенным в пластиковый гроб».

Этот мир задержался. Большинство новых пластиков, открытых в 1930-х годах, были монополизированы военными в ходе Второй мировой войны. Стремясь сохранить драгоценный каучук, например, в 1941 году армия США издала приказ, согласно которому все гребни, выдаваемые военнослужащим, должны быть изготовлены из пластика, а не из твердой резины. Так что каждый военнослужащий, от рядового до генерала, в частях белого и черного цвета, имел в своем «гигиеническом наборе» пятидюймовую черную пластиковую карманную расческу. Конечно, пластмассы также использовались для гораздо более важных целей: они использовались для взрывателей минометов, парашютов, компонентов самолетов, корпусов антенн, стволов базук, кожухов для орудийных турелей, вкладышей для шлемов и бесчисленного множества других применений. Пластмассы были необходимы даже для создания атомной бомбы: ученые Манхэттенского проекта полагались на исключительную устойчивость тефлона к коррозии при изготовлении контейнеров для летучих газов, которые они использовали. Производство пластмасс подскочило во время войны, увеличившись почти в четыре раза с 213 миллионов фунтов стерлингов в 1919 году.от 39 до 818 миллионов фунтов стерлингов в 1945 году.

Приходи в День V-J, однако весь этот производственный потенциал должен был куда-то уйти, и пластмассы ворвались на потребительские рынки. (Действительно, уже в 1943 году у DuPont было целое подразделение, работающее над подготовкой прототипов предметов домашнего обихода, которые можно было бы сделать из пластика, конфискованного для войны.) Всего через несколько месяцев после окончания войны тысячи людей выстроились в очередь, чтобы попасть в первый Национальная выставка пластмасс в Нью-Йорке, витрина новых продуктов, ставших возможными благодаря пластмассам, зарекомендовавшим себя на войне. Для публики, уставшей от двух десятилетий дефицита, шоу предложило захватывающую и блестящую предварительную версию полимеров. Там были оконные сетки всех цветов радуги, которые никогда не нужно было красить. Чемоданы достаточно легкие, чтобы их можно было поднять пальцем, но достаточно прочные, чтобы нести груз кирпичей. Одежда, которую можно протереть влажной тряпкой. Леска прочная, как сталь. Прозрачные упаковочные материалы, которые позволят покупателю увидеть, свежие ли продукты внутри. Цветы, будто вырезанные из стекла. Искусственная рука, которая выглядела и двигалась как настоящая. Это была эра изобилия, которую предвидели полные надежд британские химики. «Ничто не может остановить пластику», — ликовал председатель экспозиции.

Все эти бывшие солдаты со своими обычными гребнями возвращались домой, в мир не только материального изобилия, но и богатых возможностей, созданных законопроектом о военнослужащих, жилищных субсидий, благоприятной демографии и экономического бума, который оставил американцам беспрецедентное уровень располагаемого дохода. Производство пластмасс резко возросло после войны, причем кривая роста была круче, чем даже быстро растущий ВНП. Благодаря пластику у новоиспеченных американцев был бесконечный шведский стол доступных товаров на выбор. Поток новых продуктов и приложений был настолько постоянным, что вскоре стал нормой. Tupperware, несомненно, существовала всегда, наряду с прилавками Formica, стульями Naugahyde, красными акриловыми задними фонарями, пленкой Saran, виниловым сайдингом, пластиковыми бутылками, кнопками, куклами Барби, бюстгальтерами из лайкры, мячиками Wiffle, кроссовками, чашками-непроливайками и бесчисленным множеством других вещей.

Распространение товаров способствовало быстрой социальной мобильности, имевшей место после войны. Теперь мы были нацией потребителей, обществом, которое все более демократизировалось благодаря нашей общей способности пользоваться удобствами и комфортом современной жизни. Не только по курице в каждой кастрюле, но и по телевизору и стереосистеме в каждой гостиной, по машине на каждой подъездной дорожке. Благодаря индустрии пластмасс у нас постоянно росла способность синтезировать то, что мы хотели или в чем нуждались, благодаря чему сама реальность казалась бесконечно более открытой для возможностей, гораздо более податливой, как заметил историк Мейкл. Теперь полноправные жители Пластивилля, мы начали верить, что тоже пластмассовые. Как уверял читателей House Beautiful в 1953: «У вас будет больше шансов быть собой, чем у любого другого человека в истории цивилизации».

Перепечатано по договоренности с Houghton Mifflin Harcourt из Plastic: A Toxic Love Story Сьюзен Фрейнкель. Copyright © 2011 Сьюзен Фрейнкель.

Краткая история небьющегося гребня

Небьющиеся гребни восходят к разработкам 19-го века в области пластика и резины. Dean Hochman/ CC BY 2.0

Версия этого поста первоначально появилась в Tedium, информационном бюллетене, выходящем два раза в неделю, который ищет конец длинного хвоста.

Современные гребни для волос — необычайно простые инструменты — возможно, самые простые из наших. Их единственный ряд щетинок, обычно черного цвета, предназначен для одной цели — разделения и организации ваших волосяных фолликулов в более привлекательный формат.

Они делают это эффективно, без электричества. И они также дешевы — у вас никогда не будет их, когда они вам нужны, но вы можете купить упаковку из 72 штук за восемь долларов или 11 центов за штуку.

Но даже эти простые устройства несут в себе таинственность. В частности: почему мой гребень должен объявлять себя «небьющимся»? Имеет ли это значение в наши дни? И, конечно же, кто-нибудь успешно разбил его?

Ответ, как оказалось, лежит в прошлом, поскольку изобретательность Чарльза Гудьира стала поворотным моментом в американской истории не только для гребней, но и для производства. Его открытие в 1843 году процесса вулканизации, который отверждал и делал каучук более жестким, что делало его более полезным материалом, было непростым. Его первые усилия, согласно Rubber: An American Industrial History , заслужили уважение крупных политиков, таких как Эндрю Джексон и Генри Клэй, но его продукты боролись на рынке, и в какой-то момент он столкнулся с банкротством.

Но как только он разобрался со своим процессом вулканизации, Гудиер смог заново изобрести многие отрасли промышленности, и гребни оказались в верхней части списка.

Гребень из слоновой кости, около 1400 г. Public Domain

(Если вам интересно: Гудиер умер почти за 40 лет до того, как был создан производитель шин, названный в его честь. И хотя был также промышленник по имени Чарльз В. Гудиер, который стал известен в конце 19 века, вулканизированная резина изобретатель не был родственником.)

В то время расчески, как правило, изготавливались из хрупких материалов, таких как кость, дерево и слоновая кость, которые при падении могли легко сломаться. Но гребни Goodyear были другими: резина, конечно, не представляла опасности разбиться, и она также была достаточно прочной, чтобы ее можно было использовать, и при этом обеспечивала определенную гибкость. Расчески поначалу стоили недешево, но, по словам Чонси Депью, 1895 книга 1795-1895: Сто лет американской торговли, том 2 , вскоре они заново изобрели рынок:

Первым изделием, изготовленным из твердой резины в значительной степени, была расческа. Говорят, что первые эксперименты Гудьира в этой области сделали его гребни в двадцать раз дороже, чем использовавшиеся в то время гребни из слоновой кости; но резиновый гребень в настоящее время практически вытеснил все другие виды. С момента зарождения этой индустрии было изготовлено около пятисот разновидностей резиновых гребней.

Гудиер, умерший в 1860 году, оставил после себя растущий рынок гребней, и две компании получили право продавать устройства по его патенту — India Rubber Comb Company и American Hard Rubber Company. В конце концов, однако, срок действия патента Goodyear истек, и в сфере гребенчатой ​​промышленности начала нарастать конкуренция, что привело к более агрессивной рекламе в газетах и ​​отраслевых изданиях. Одной из распространенных фраз, получивших распространение в конце 19 века, была фраза «небьющийся», что было подчеркнуто гребнями Hercules Combs, продаваемыми компанией Butler Hard Rubber Company.

Ab реклама «Геркулесовых гребней», 1891 г. Общественное достояние

«Различные виды так называемых небьющихся гребней предлагались публике в разное время, и торговцам предостерегают от принятия каких-либо гребней, не имеющих золотого штампа «Геркулес», с гарантией. Небьющийся, с одной стороны, и The Butler Hard Rubber Co. в черном цвете, с другой», — говорилось в рекламе устройства в журнале American Druggist в 1891 году.

Это не продлится долго, благодаря возможному использованию в пластике, но было время, когда люди думали о слове «Goodyear», и на ум приходили гребни, а не шины.

В конце концов, однако, неизбежность пластика пришла, и с того момента, как Джон Уэсли Хаятт изобрел один из первых пригодных для использования пластиков, целлулоид, стало очевидно, куда идут дела. Хайят был вдохновлен конкурсом 1863 года, в котором предлагался приз в размере 10 000 долларов тому, кто сможет придумать бильярдный шар, сделанный не из слоновой кости. Хаятт так и не придумал бильярдный шар, но вскоре он начал производить гребни. В 1878 году он получил патент — один из многих, которые он получит в своей жизни — на «улучшение производства гребней из целлулоида».

Понятно, что пластиковые гребни быстро нашли свое место на рынке. С одной стороны, вариант использования был идеально подобран для типа материала, но также это был объект, который было очень легко изготовить и придать ему определенную форму. Когда появились новые типы пластика, такие как нейлон, в гребнях часто сначала использовались материалы.

Они также стали более практичными и менее сложными, чем гребни из кости, дерева или слоновой кости, которые были раньше.

«С появлением массового производства пластмасс причудливые декоративные гребни и туалетные наборы из искусственной слоновой кости, столь популярные в эпоху целлулоида, постепенно исчезли», — отмечает автор Сьюзен Фрейнкель в отрывке из книги 9 сентября.0003 Сайнтифик Американ . «Теперь гребни были разобраны до самых важных элементов — зубцов и ручки — для выполнения их основной функции».

Резиновая расческа из каталога 1893 года. Интернет-архив/общественное достояние

А после Второй мировой войны действительно «небьющийся» материал — полипропилен, гибкий пластик, изобретенный двумя европейскими учеными в 1950-х годах, — быстро стал высшей точкой для пластмасс и, в конечном счете, еще раз изменил определение гребенки. .

A 1975 Philadelphia Daily News 9Статья 0004 красочно рассказывает о том, как трудно было заниматься гребнями. Клемент А. Белусар, директор по маркетингу недавно закрытой компании Ajax Comb, рассказал, как переход на «небьющийся» пластик навсегда повлиял на компанию.

«Затем появился полипропилен и небьющийся гребень. Наше падение», — пояснил он. «Единственный раз, когда вам приходилось заменять расческу, это когда вы ее теряли. И когда вы его потеряете, кто-то другой сможет найти его, и ему не придется покупать его. Мы не при делах…»

Я довольно часто теряю гребни, поэтому полагаю, что они должны были просто дождаться моего рождения.

«Ого, может быть, он и вправду нерушимый».

Из многих необычных занятий, которые можно найти на YouTube, одно из самых странных включает в себя подгруппу детей, которые чувствуют себя обязанными проверить заявления о небьющейся прочности с помощью дешевых современных расчесок, приобретенных в таких прекрасных заведениях, как Sport Clips.