Страна смерти
Мы натерлись с головы до ног камфорным маслом, намазали волосы керосином, наполнили карманы и пересыпали нафталином наш багаж. Мы сели в поезд, так сильно продушенный формалином, что наши глаза и легкие обжигались, точно негашеной известью. Американцы из салоникской конторы компании «Стандарт Ойль» пришли, чтобы сказать нам последнее «простил».
– Жаль, – сказал Уиллей, – вы еще так молоды. Хотите, чтобы мы отправили ваши останки на родину, или похоронить вас здесь?
Обычные предостережения путешественникам, отправляющимся в Сербию, страну тифов: брюшного, возвратного и таинственной и бурно протекающей «пятнистой лихорадки», сыпного тифа, от которого умирало пятьдесят процентов больных и бациллы которого тогда еще никем не были открыты. Большинство докторов думает, что его разносит платяная вошь, но лейтенант британской военно-медицинской миссии относился к этому скептически.
– Я пробыл там три месяца, – рассказывал он. – И я давно уже бросил принимать какие-либо меры предосторожности, кроме ежедневной ванны. Что же касается вшей, то приходится каждый вечерок обирать их. – Он чихнул от запаха нафталина. – Знаете, они слишком увлекаются. Правда о тифе – только то, что о нем никто ничего не знает, кроме того, что около одной шестой всей сербской нации вымерло от него…
Во всяком случае, жаркая погода и прекращение весенних дождей начало обуздывать эпидемию – и яд ее стал ослабевать. Теперь во всей Сербии было только около ста тысяч больных и только тысяча смертей в день, не считая случаев смертельной послетифозной гангрены. В феврале, вероятно, было ужасно – сотни умирающих и больных в уличной грязи у дверей больниц.
Иностранным медицинским миссиям пришлось много выстрадать. Из четырехсот врачей, с которыми сербская армия начала войну, в живых оставалось меньше двухсот. К тому же свирепствовал не один тиф – оспа, скарлатина, дифтерит бродили по большим дорогам и по отдаленным деревням, и были даже случаи холеры, которая грозила развиться в эпидемию с наступлением лета в этой опустошенной стране, где поля сражения, деревни и дороги смердели от неглубоко зарытых трупов, а речки кишели трупами людей и лошадей.
Наш лейтенант принадлежал к британской военно-медицинской миссии, отправленной на борьбу с холерой. Он был одет в полную служебную форму и носил огромную саблю, которая путалась у него в ногах и ужасно ему мешала.
– Я совершенно не знаю, что делать с этой нелепой штукой, – воскликнул он, отбрасывая ее в угол. – У нас в армии больше не носят сабель, но здесь мы принуждены их носить, потому что сербы не поверят, что вы офицер, если у вас нет сабли.
Пока мы медленно поднимались среди бесплодных холмов вдоль желтых вод Вардара, он рассказывал нам, как англичане убедили сербское правительство прекратить на месяц все железнодорожное движение, чтобы предупредить развитие эпидемии; затем в пятидесяти городах были введены санитарные усовершенствования, увеличены противохолерные прививки и приступлено к дезинфекции всех слоев населения. Сербы зубоскалили, что англичане, очевидно, трусы. Полковник Хотнер, не будучи в силах обезопасить богатые кварталы, пригрозил властям, что если хоть один из его людей умрет от тифа, то он покинет Сербию. Разразилась целая буря насмешек. Полковник Хотнер – трус! И американцы тоже трусы, раз они покинули Гевгели, перезаразив добрую половину своих людей. Сербы считали принятые предохранительные меры доказательством трусости. Они смотрели на огромные опустошения от эпидемии с какой-то мрачной гордостью – как средневековая Европа смотрела на «черную смерть».
Вардарское ущелье, бесплодная граница между греческой Македонией и плоскогорьями Новой Сербии, переходило в пустынную долину, загроможденную каменными глыбами, за которыми тянулись, постепенно возвышаясь, горы со случайными проблесками отвесных снеговых вершин. Из каждого ущелья низвергался быстрый горный поток. В долине воздух жаркий и влажный; обсаженные большими ивами каналы, отведенные от реки, орошают табачные плантации, целые акры тутовых деревьев и возделанной тучной черноземной земли, похожей на хлопковое поле. Здесь каждый клочок земли возделан. Выше, на обнаженных откосах, среди скал бродили овцы и козы; пасли их бородатые крестьяне с высокими посохами, одетые в овчину. Они сами прядут шерсть и шелк на деревянных прялках. Разбросанные белые, с красными крышами, деревни тянулись вдоль изрытых колеями дорог, по которым молодые волы и черные буйволы тащили скрипящие телеги. Виднелся изредка обведенный галереей «конак» какого-нибудь зажиточного турка с желто-зелеными ивами или цветущими с тяжелым благоуханием миндальными деревьями. А над маленьким разрушенным городком высился стройный минарет или купол греческой церкви.
На станциях толкался всевозможный народ – мужчины в тюрбанах и фесках и в темных меховых конусообразных шапках, в турецких шароварах или в длинных рубашках и обтяжных панталонах из сурового домотканного холста, в кожаных жилетах, богато расшитых цветными узорами и цветами, или же в тяжелых темных шерстяных костюмах, отделанных черным шнуром, с высоким красным поясом, обмотанным несколько раз вокруг поясницы, в кожаных чувяках с загнутыми носами и с обвязанными вокруг икры, до самых колен, кожаными лентами; женщины в турецких шароварах, в кожаных или шерстяных жакетах, расшитых яркими цветами, и в поясах из невыделанного домотканного шелка, в вышитых холщевых нижних юбках, черных фартуках, расшитых цветами, в тяжелых верхних юбках, вытканных яркими цветными полосами и связанных сзади, и в желтых или белых шелковых головных платках. Многие носили черный платок – единственный знак траура. И повсюду цыгане в широких тюрбанах, женщины с золотыми монетами вместо серег, в платках, с заплатами из ярких лоскутьев на платьях; босоногие, тащились они по дороге за своими кибитками или праздно шатались около обтрепанных темных палаток табора.
Высокий, бородатый мужчина в черном отрекомендовался нам по-французски сербским офицером секретной службы и сообщил, что ему поручено наблюдать за нами. Однажды какой-то веселый молодой офицер пришел на пароход и расспрашивал его, кивая на нас.
– Добра! Хорошо! – сказал он, щелкая каблуками и отдавая честь.
– Эта станция, – сказал тайный агент, когда поезд снова тронулся, – граница. Теперь мы в Сербии.
Перед нами промелькнули фигуры высоких худощавых мужчин на платформе; винтовки с примкнутыми штыками висели у них за плечами, но на них не было никакой формы, кроме солдатского кепи.
– Что вы хотите? – улыбаясь, пожал плечами наш спутник. – У нас больше нет обмундирования. За три года мы воевали четыре раза – первую и вторую Балканские войны, албанское восстание, а теперь вот эта… За три года наши солдаты не меняли одежды.
Теперь мы проезжали вдоль узкого поля, утыканного маленькими деревянными крестами на расстоянии трех шагов один от другого – они могли сойти за виноградные колышки; целых пять минут мы ехали мимо них.
– Тифозное кладбище Гевгели, – лаконически пояснил наш спутник. Тысячи таких крестов, и каждый обозначал могилу!
Потом в поле нашего зрения попало большое открытое пространство на склоне холма, похожего на пчелиные соты, – весь он был изрыт норами, уходившими в коричневую землю, и круглыми землянками. Вокруг этих ям копошились грязные, оборванные солдаты с винтовками на перевязи через грудь, подобно мексиканским революционерам. В промежутках щетинились козлы из ружей; пушки с волами, впряженными в передки лафетов, и с полсотни безрессорных телег стояли в стороне, а спутанные волы паслись несколько дальше. Ниже грязных лачуг, у подножья холма, солдаты пили воду из желтой реки, которая стекала вниз в долину из зараженных деревень. Вокруг костра сидело на корточках человек двадцать или больше, наблюдая за жарившейся на вертеле тушей барана.
– Этот полк охраняет границы, – объяснял наш спутник. – Болгарские комитаджи пытались на прошлой неделе прорваться и перерезать железнодорожный путь. Они каждую минуту могут вернуться… Ответственно ли за это болгарское правительство или им заплатила Австрия? На Балканах никто этого не сможет сказать.
И теперь через каждые четверть мили мы проезжали мимо грубых лачуг из глины и хвороста, перед которыми стояли оборванные солдаты со впалыми щеками, грязные и больные на вид, но с винтовкой в руках.
По всей Сербии можно было видеть этих людей, – последние рассеянные остатки мужского поколения страны, – которые жили в грязи, скудно питаясь, охраняя давно покинутый железнодорожный путь.
Сначала казалось, что нет никакой разницы между этой страной и греческой Македонией. Те же деревни, немного более разрушенные, крыши с выбитыми черепицами, стены с обсыпавшейся известью; то же население, только меньше числом и в большинстве случаев женщины, старики и дети. Но скоро стала заметна разница. Тутовые деревья в забросе, табак стоял прошлогодний – желтый, прогнивший; стебли зерновых хлебов колосились в заросших сорными травами полях, не убиравшихся больше года. В греческой Македонии каждая пядь годной земли была возделана; здесь же только одно поле из десяти носило признаки обработки. Вскоре мы заметили пару волов, управляемых женщиной в желтом головном уборе и блестящей цветной юбке. Они тащили соху, сделанную из корявого ствола дуба, под охраной солдата с винтовкой за плечами.
Тайный агент указал на них:
– Все мужчины в Сербии взяты в армию или убиты, а все волы взяты правительством, чтобы возить пушки и обозы. Но с декабря, когда мы прогнали австрийцев, здесь не было сражений. И тогда правительство отправило солдат и быков для обработки земли.
Так открывалась перед нами картина этой страны смерти: две кровавые войны, сгубившие цвет ее юношества, два месяца тяжких военных походов, ужасная борьба с величайшей военной силой на земле, и в довершение всего опустошающая чума. И, несмотря на это, среди остатков народа уже начали пробиваться империалистические тенденции, которые могли с течением времени стать угрозой всей южной Европе.
Гевгели оспаривало у Вальево отличие быть местом наихудшего сыпного тифа в Сербии. Деревья, станции и здания были замазаны и обрызганы хлорной известью, а вооруженные часовые стояли на страже у ограды, где теснились с ропотом сотни оборванных людей, так как Гевгели находилось под карантином. Мы смотрели через решетку на пустынную, грязную, немощеную улицу, окаймленную одноэтажными зданиями – белыми от дезинфекции; почти у каждой двери развевался черный флаг – знак смерти.
Полный усатый человек, в грязном воротничке и платье в пятнах, в истрепанной панаме, надвинутой на глаза, стоял на возвышении, окруженный тесным кольцом солдат. Высоко держа какой-то полевой цветок, он оживленно и с возбуждением обратился к тайному агенту:
– Смотрите, – кричал он, – я нашел этот цветок в полях за рекой. Это очень любопытно! Я не знаю этого цветка! Он, очевидно, принадлежит к семейству орхидей! – Он нахмурился и угрожающе уставился на тайного агента. – Разве он не принадлежит к семейству орхидей?
– Да, действительно, есть характерные черты, – скромно отвечал тот. – Этот язычок… но пестик…
Тучный человек взглянул на цветок.
– Вздор! Он из семейства орхидей!
Стоящие кругом солдаты разразились громким спором:
– Да! Орхида!
– Не орхида!
– Несомненно, это орхидея!
– Что вы знаете об орхидеях, Георгий Георгиевич? В Ралиа, откуда вы приехали, нет даже травы.
Это вызвало смех. Настойчивый страстный голос покрыл его:
– Я говорю вам, это орхидея! Это новый вид орхидеи! Он еще неизвестен в ботанике…
Робинзон заразился спором.
– Орхидея? – обратился он ко мне насмешливо. – Разумеется, это не орхидея!
– Это орхидея! – горячо поддержал я. – Форма ее очень похожа на форму «дамской туфельки», которую мы встречаем в американских лесах.
Толстяк перевернулся и, уставившись на нас, разразился на ломаном английском языке:
– Да, да! – горячо заговорил он. – Она самая. Вы американцы? Я был в Америке. Я бродил по Канзасу и Миссури, работал на пшеничных полях. Я прошел через Техас, работая на скотоводческих ранчо. Я пешком прошел в Сан-Франциско, в Сакраменто, пересек Сиерру и пустынную Юма в Аризоне – вы знаете Юма? Нет? Я изучал на месте все способы обработки земли, чтобы применить их на сербских фермах. Мое имя Лазарь Обичан. Я агрогеолог и секретарь государственного земледельческого департамента в Белграде. Да (он прочистил горло, расправил плечи, расчищая себе путь в толпе, и схватил нас за отвороты пиджака), я послан сюда изучать почву, климат и условия жатвы в Новой Сербии. Я – эксперт. Я изобрел новый способ узнавать, что может расти на любой почве данной страны. Это автоматично, просто, может применяться каждым – новая наука. Слушайте! Вы даете мне сырость – я кладу ее сюда (он сильно толкнул Робинзона в лопатку), потом вы даете мне среднюю температуру – я кладу ее сюда (толчок Робинзону в сторону почки). От сырости я провожу вертикальную линию прямо вниз – так? От средней температуры я провожу горизонтальную прямую линию поперек (он наблюдал действие своих слов, набирая воздух в легкие; его голос повышался). В конце концов обе линии встречаются. И точка, где они встречаются, это и есть показатель испарений одного дня!
Он тыкал нас обоих в грудь, чтобы запечатлеть каждое слово, и повторял: «Испарения одного дня!» Он раскинул обе руки, воздел их над нами, выдерживая паузу, чтобы дать нам возможность лучше проникнуться смыслом его слов. Мы были поражены.
– Но это еще не все, что я открыл, – медленно продолжал он. – Это обширная коммерческая и финансовая схема, огромная! Слушайте! После этой войны Сербии потребуется много денег, много иностранных капиталов. Откуда они явятся? Из Англии? Нет. Англия будет сама в них нуждаться. Франция и Россия будут совершенно истощены. Капиталы придут не из Европы. Откуда же тогда? Я скажу вам. Из Америки. Америка богата. Я был в ней и знаю, насколько она богата. Слушайте! Мы оснуем Сербско-Американский банк с американскими капиталами и американскими директорами. Он будет находиться в Белграде и будет ссужать деньгами сербов – огромная выгода! Сербский закон позволяет брать двенадцать процентов, двенадцать! Он будет выгодно ссужать фермеров. Он будет покупать земли у обедневшего народа, разбивать их на мелкие участки и снова продавать, получая четыреста процентов прибыли. Обедневшие сербы будут продавать землю по низкой цене, но сербам нужна земля, они должны иметь землю. Мы здесь теперь обанкротились – вы можете покупать, как вы думаете? Вы можете купить всю Сербию за грош! Затем этот банк откроет в Белграде постоянную выставку американских изделий и будет принимать заказы: американская обувь, американские машины, американская одежда, а в Нью-Йорке он откроет выставку сербских изделий и тоже будет принимать заказы. Наделает денег кучу! Напишите об этом в ваших газетах. Если у вас есть капиталы, вложите в этот банк!
На станции зазвонил звонок. Начальник станции затрубил в рог, паровоз засвистал, и поезд тронулся. Мы вырвали свои пиджаки из рук мистера Обичана и побежали. Он бежал рядом с нами и продолжал говорить:
– В Сербии много естественных богатств! – кричал он. – Здесь можно разводить хлопок, табак, шелковичного червя, – прекрасная наносная почва. На юге покатые холмы для возделывания винограда! Дальше, на горах, пшеница, сливы, персики, яблоки, в Машве чернослив… – Мы вскочили на подножку. – Минералы! – вопил он нам вслед. – Золото… медь… труд дешевый!.. – голос его затерялся в шуме поезда.
Позднее мы спросили о нем одного сербского чиновника.
– Лазарь Обичан? – сказал он. – Да, мы его знаем. Он у нас под наблюдением: заподозрен в австрийском шпионаже.
Позднее днем мы долго стояли, чтобы пропустить воинский поезд – двенадцать открытых платформ, набитых солдатами в лохмотьях военной формы, закутанных в изодранные одеяла ярких цветов. Пошел небольшой дождь. Цыган-скрипач яростно играл, держа перед собой свою однострунную скрипку за вырезанный в виде лошадиной головы гриф, а кругом него лежали солдаты, распевая новейшую песнь об австрийском поражении:
Швабы прошли вплоть до Ралии, но дальше не пошли…
Гей, «како-то»?
Йой, «зашто-то»?
Не скоро они забудут Рашко Пол,
librolife.ru
Начало учебного года в Литве стало поводом для разговоров о демографической катастрофе в республике. В стране самая низкая рождаемость и самая высокая эмиграция в Европе. Дети в некоторых районах исчезли как явление, количество школьников и студентов сокращается рекордными темпами. Литва погружается на «демографическое дно» и, по уверениям литовских демографов, может просто исчезнуть.
За последние два года из Литвы уехало больше 100 тысяч жителей. Количество новорожденных за это же время уменьшилось вдвое. В отдельных районах страны доля детей в структуре населения снизилась на 22%.
Литовская Республика одновременно является лидером по эмиграции и антилидером по рождаемости в Европейском союзе.«С точки зрения демографии это — трагедия», — комментирует положение дел в Литве профессор Университета имени Витовта Великого Влада Станкунене и напоминает, что демографическая ситуация в Литве рекордно плохая в масштабах не только Европы, но и всего мира.
«К сожалению, рождаемость колеблется, потом снова снижается. По сравнению с другими странами ЕС мы на дне, поскольку смертность у нас долго была самой высокой, особенно среди мужчин. По рождаемости мы в середине. По эмиграции... Мы выделяемся особенно высоким уровнем эмиграции», — говорит Станкунене.
Фото: Госновости «Есть ли здесь позитивные перемены? К сожалению, надо признать, что нет. Число эмигрантов остается высоким, есть тенденция роста, некоторые скачки связаны с экономическим кризисом ЕС. Очень жаль, но похоже, что за последующие два года мы потеряем из-за эмиграции еще около 100 тысяч человек», — считает сотрудник немецкого Института демографических исследований Макса Планка, старший научный сотрудник Университета Витовта Великого Донатас Ясиленис.
Демограф опровергает сладкие речи литовских политиков о том, что ситуация обратима, потому что все эмигранты вернутся. Не вернутся.
«К сожалению, наши исследования показывают, что большинство возвращающихся снова уезжает. Мы заметили, что если у человека есть опыт миграции, то велика вероятность, что он снова уедет. Здесь важен политический момент», — аккуратно намекнул Донатас Ясиленис на то, что Литва непривлекательна для своих граждан и люди не хотят жить в Литовском государстве.
Литва находится на грани гибели, предупреждают литовские же эксперты: соотношение рождаемости, смертности и эмиграции в стране таково, что нация может просто исчезнуть.«На одну женщину в среднем приходится 1,6 ребенка. Чтобы не исчезнуть, нужно больше двух, — говорит Влада Станкунене. — Мы исчезаем из-за низкой рождаемости».
Изменение численности населения стран Европейского союза / Фото: Delfi Демографические прогнозы по молодежи неутешительны. «Результаты исследования показывают, что каждый год число нерожденных детей будет увеличиваться на 800–1000. Самый низкий показатель был в 2005 году, когда родилось 29,51 тысячи младенцев; в 2017 году родилось на 100 больше зафиксированного антирекорда», — говорит о прогнозе Вильнюсского университета по демографической ситуации в Литве в 2017–2021 годах доцент кафедры географии Роландас Тучас.
Согласно этому прогнозу, к следующему десятилетию количество подростков в большинстве самоуправлений снизится на 20–30%, студентов станет меньше почти на четверть.«Интересно, что, к примеру, в Шяуляе, который является важным центром образования, число молодежи студенческого возраста сократится на 35%. Я бы сказал, что это нехороший сигнал. Студентов станет меньше в Каунасе, Клайпеде, Вильнюсе. В столице — на 16%», — отметил Тучас.
Процент молодежи в больших городах снижается сильнее, чем в сельской местности, но даже в относительно благополучном Вильнюсе количество молодых людей в ближайшее время уменьшится на 10%. Это при том, что подавляющее большинство литовской молодежи, еще не успевшей эмигрировать, перебирается на первом этапе в столицу. Что говорить о периферии, которая уже сейчас превратилась в богадельню? В некоторых районах Литвы дети вообще исчезли как явление. Они там появляются только летом, когда их отправляют из Лондона на каникулы к бабушкам и дедушкам.
Литовская нация находится при смерти, и ее агония является моральной смертью современной Литвы, потому что разоблачает всю официальную ложь о литовском прошлом и настоящем.«Если посмотреть на историю, на 1980-е годы, там было 60 тысяч новорожденных, своеобразный пик. Вот сейчас и получаем дивиденды. Нас немного спасает от быстрого сокращения численности населения это поколение, которому сейчас 27–32. Однако если посмотрим на рождаемость в 2000-х, а это касается тех, кому сейчас 18 лет, мы увидим, что их в два раза меньше», — говорит Донатас Ясиленис. «Рождаемость падала почти четверть века», — дополняет эту статистику Влада Станкунене.
Фото: Obzor.lt Получается, что пик демографического роста в Литве пришелся на последнее десятилетие советского времени, а непрерывное падение продолжается с момента «восстановления независимости».
Такая статистика рушит всю официальную мифологию «советской оккупации», и, по-хорошему, демографическую науку в Литве надо бы запретить в соответствии со статьей об «отрицании оккупации».Неумолимо рушит демография и мифологию «успешной Литвы». Сами ученые разводят руками и признают свою неспособность объяснить катастрофические тенденции вымирания литовцев с точки зрения экономики, потому что с этой позиции в Литве процветание, благополучие и рекордные темпы роста.
«У нас рост ВВП один из самых высоких на одного жителя во всей Восточной Европе, он выше, наверное, чем в Эстонии и Польше, Венгрии, однако реальная демографическая ситуация поражает своими непривлекательными показателями. Мы видим обратную связь, и это вызывает много вопросов в адрес нашей социальной политики», — признает Донатас Ясиленис.
Получается, что пресловутые макроэкономические показатели, с которыми так носятся литовские чиновники и которыми они доказывают «историю успеха» Литвы, не только не имеют прямой связи с реальным уровнем жизни и материальным благополучием, но и имеют обратную связь. Чем больше рост ВВП на душу населения, тем больше людей уезжает из страны. И наоборот — чем больше из страны уезжает людей, тем больше подушевой ВВП. Кривые роста в отчетах красивые, но к реальной жизни отношения они не имеют.
Реальность же состоит в том, что Литва — это асоциальное государство, из которого бегут люди, потому что власти до них нет никакого дела.Для сравнения, из Польши в последние годы уезжает все меньше и меньше молодежи, потому что польское правительство запустило программы поддержки для молодых специалистов, льготную ипотеку для молодых семей, денежные выплаты за второго и каждого последующего ребенка.
В Беларуси десятилетиями сохраняется рекордно низкая для Восточной Европы эмиграция, потому что там сохранились еще советские социальные гарантии и меры поддержки.
В Литве же все хорошее, что было в Советском Союзе, уничтожили как «наследие оккупации», ничего хорошего нового взамен не создали, а теперь рассказывают сказки про «успешную демократию» на берегу Балтийского моря.
Но смерть все расставляет по своим местам. Причем не только смерть человека, но и смерть целого народа и целой страны.
www.rubaltic.ru
Страна смерти
Мы натерлись с головы до ног камфорным маслом, намазали волосы керосином, наполнили карманы и пересыпали нафталином наш багаж. Мы сели в поезд, так сильно продушенный формалином, что наши глаза и легкие обжигались, точно негашеной известью. Американцы из салоникской конторы компании «Стандарт Ойль» пришли, чтобы сказать нам последнее «простил».
– Жаль, – сказал Уиллей, – вы еще так молоды. Хотите, чтобы мы отправили ваши останки на родину, или похоронить вас здесь?
Обычные предостережения путешественникам, отправляющимся в Сербию, страну тифов: брюшного, возвратного и таинственной и бурно протекающей «пятнистой лихорадки», сыпного тифа, от которого умирало пятьдесят процентов больных и бациллы которого тогда еще никем не были открыты. Большинство докторов думает, что его разносит платяная вошь, но лейтенант британской военно-медицинской миссии относился к этому скептически.
– Я пробыл там три месяца, – рассказывал он. – И я давно уже бросил принимать какие-либо меры предосторожности, кроме ежедневной ванны. Что же касается вшей, то приходится каждый вечерок обирать их. – Он чихнул от запаха нафталина. – Знаете, они слишком увлекаются. Правда о тифе – только то, что о нем никто ничего не знает, кроме того, что около одной шестой всей сербской нации вымерло от него…
Во всяком случае, жаркая погода и прекращение весенних дождей начало обуздывать эпидемию – и яд ее стал ослабевать. Теперь во всей Сербии было только около ста тысяч больных и только тысяча смертей в день, не считая случаев смертельной послетифозной гангрены. В феврале, вероятно, было ужасно – сотни умирающих и больных в уличной грязи у дверей больниц.
Иностранным медицинским миссиям пришлось много выстрадать. Из четырехсот врачей, с которыми сербская армия начала войну, в живых оставалось меньше двухсот. К тому же свирепствовал не один тиф – оспа, скарлатина, дифтерит бродили по большим дорогам и по отдаленным деревням, и были даже случаи холеры, которая грозила развиться в эпидемию с наступлением лета в этой опустошенной стране, где поля сражения, деревни и дороги смердели от неглубоко зарытых трупов, а речки кишели трупами людей и лошадей.
Наш лейтенант принадлежал к британской военно-медицинской миссии, отправленной на борьбу с холерой. Он был одет в полную служебную форму и носил огромную саблю, которая путалась у него в ногах и ужасно ему мешала.
– Я совершенно не знаю, что делать с этой нелепой штукой, – воскликнул он, отбрасывая ее в угол. – У нас в армии больше не носят сабель, но здесь мы принуждены их носить, потому что сербы не поверят, что вы офицер, если у вас нет сабли.
Пока мы медленно поднимались среди бесплодных холмов вдоль желтых вод Вардара, он рассказывал нам, как англичане убедили сербское правительство прекратить на месяц все железнодорожное движение, чтобы предупредить развитие эпидемии; затем в пятидесяти городах были введены санитарные усовершенствования, увеличены противохолерные прививки и приступлено к дезинфекции всех слоев населения. Сербы зубоскалили, что англичане, очевидно, трусы. Полковник Хотнер, не будучи в силах обезопасить богатые кварталы, пригрозил властям, что если хоть один из его людей умрет от тифа, то он покинет Сербию. Разразилась целая буря насмешек. Полковник Хотнер – трус! И американцы тоже трусы, раз они покинули Гевгели, перезаразив добрую половину своих людей. Сербы считали принятые предохранительные меры доказательством трусости. Они смотрели на огромные опустошения от эпидемии с какой-то мрачной гордостью – как средневековая Европа смотрела на «черную смерть».
Вардарское ущелье, бесплодная граница между греческой Македонией и плоскогорьями Новой Сербии, переходило в пустынную долину, загроможденную каменными глыбами, за которыми тянулись, постепенно возвышаясь, горы со случайными проблесками отвесных снеговых вершин. Из каждого ущелья низвергался быстрый горный поток. В долине воздух жаркий и влажный; обсаженные большими ивами каналы, отведенные от реки, орошают табачные плантации, целые акры тутовых деревьев и возделанной тучной черноземной земли, похожей на хлопковое поле. Здесь каждый клочок земли возделан. Выше, на обнаженных откосах, среди скал бродили овцы и козы; пасли их бородатые крестьяне с высокими посохами, одетые в овчину. Они сами прядут шерсть и шелк на деревянных прялках. Разбросанные белые, с красными крышами, деревни тянулись вдоль изрытых колеями дорог, по которым молодые волы и черные буйволы тащили скрипящие телеги. Виднелся изредка обведенный галереей «конак» какого-нибудь зажиточного турка с желто-зелеными ивами или цветущими с тяжелым благоуханием миндальными деревьями. А над маленьким разрушенным городком высился стройный минарет или купол греческой церкви.
На станциях толкался всевозможный народ – мужчины в тюрбанах и фесках и в темных меховых конусообразных шапках, в турецких шароварах или в длинных рубашках и обтяжных панталонах из сурового домотканного холста, в кожаных жилетах, богато расшитых цветными узорами и цветами, или же в тяжелых темных шерстяных костюмах, отделанных черным шнуром, с высоким красным поясом, обмотанным несколько раз вокруг поясницы, в кожаных чувяках с загнутыми носами и с обвязанными вокруг икры, до самых колен, кожаными лентами; женщины в турецких шароварах, в кожаных или шерстяных жакетах, расшитых яркими цветами, и в поясах из невыделанного домотканного шелка, в вышитых холщевых нижних юбках, черных фартуках, расшитых цветами, в тяжелых верхних юбках, вытканных яркими цветными полосами и связанных сзади, и в желтых или белых шелковых головных платках. Многие носили черный платок – единственный знак траура. И повсюду цыгане в широких тюрбанах, женщины с золотыми монетами вместо серег, в платках, с заплатами из ярких лоскутьев на платьях; босоногие, тащились они по дороге за своими кибитками или праздно шатались около обтрепанных темных палаток табора.
Высокий, бородатый мужчина в черном отрекомендовался нам по-французски сербским офицером секретной службы и сообщил, что ему поручено наблюдать за нами. Однажды какой-то веселый молодой офицер пришел на пароход и расспрашивал его, кивая на нас.
– Добра! Хорошо! – сказал он, щелкая каблуками и отдавая честь.
– Эта станция, – сказал тайный агент, когда поезд снова тронулся, – граница. Теперь мы в Сербии.
Перед нами промелькнули фигуры высоких худощавых мужчин на платформе; винтовки с примкнутыми штыками висели у них за плечами, но на них не было никакой формы, кроме солдатского кепи.
– Что вы хотите? – улыбаясь, пожал плечами наш спутник. – У нас больше нет обмундирования. За три года мы воевали четыре раза – первую и вторую Балканские войны, албанское восстание, а теперь вот эта… За три года наши солдаты не меняли одежды.
Теперь мы проезжали вдоль узкого поля, утыканного маленькими деревянными крестами на расстоянии трех шагов один от другого – они могли сойти за виноградные колышки; целых пять минут мы ехали мимо них.
– Тифозное кладбище Гевгели, – лаконически пояснил наш спутник. Тысячи таких крестов, и каждый обозначал могилу!
Потом в поле нашего зрения попало большое открытое пространство на склоне холма, похожего на пчелиные соты, – весь он был изрыт норами, уходившими в коричневую землю, и круглыми землянками. Вокруг этих ям копошились грязные, оборванные солдаты с винтовками на перевязи через грудь, подобно мексиканским революционерам. В промежутках щетинились козлы из ружей; пушки с волами, впряженными в передки лафетов, и с полсотни безрессорных телег стояли в стороне, а спутанные волы паслись несколько дальше. Ниже грязных лачуг, у подножья холма, солдаты пили воду из желтой реки, которая стекала вниз в долину из зараженных деревень. Вокруг костра сидело на корточках человек двадцать или больше, наблюдая за жарившейся на вертеле тушей барана.
– Этот полк охраняет границы, – объяснял наш спутник. – Болгарские комитаджи пытались на прошлой неделе прорваться и перерезать железнодорожный путь. Они каждую минуту могут вернуться… Ответственно ли за это болгарское правительство или им заплатила Австрия? На Балканах никто этого не сможет сказать.
И теперь через каждые четверть мили мы проезжали мимо грубых лачуг из глины и хвороста, перед которыми стояли оборванные солдаты со впалыми щеками, грязные и больные на вид, но с винтовкой в руках.
По всей Сербии можно было видеть этих людей, – последние рассеянные остатки мужского поколения страны, – которые жили в грязи, скудно питаясь, охраняя давно покинутый железнодорожный путь.
Сначала казалось, что нет никакой разницы между этой страной и греческой Македонией. Те же деревни, немного более разрушенные, крыши с выбитыми черепицами, стены с обсыпавшейся известью; то же население, только меньше числом и в большинстве случаев женщины, старики и дети. Но скоро стала заметна разница. Тутовые деревья в забросе, табак стоял прошлогодний – желтый, прогнивший; стебли зерновых хлебов колосились в заросших сорными травами полях, не убиравшихся больше года. В греческой Македонии каждая пядь годной земли была возделана; здесь же только одно поле из десяти носило признаки обработки. Вскоре мы заметили пару волов, управляемых женщиной в желтом головном уборе и блестящей цветной юбке. Они тащили соху, сделанную из корявого ствола дуба, под охраной солдата с винтовкой за плечами.
Тайный агент указал на них:
– Все мужчины в Сербии взяты в армию или убиты, а все волы взяты правительством, чтобы возить пушки и обозы. Но с декабря, когда мы прогнали австрийцев, здесь не было сражений. И тогда правительство отправило солдат и быков для обработки земли.
Так открывалась перед нами картина этой страны смерти: две кровавые войны, сгубившие цвет ее юношества, два месяца тяжких военных походов, ужасная борьба с величайшей военной силой на земле, и в довершение всего опустошающая чума. И, несмотря на это, среди остатков народа уже начали пробиваться империалистические тенденции, которые могли с течением времени стать угрозой всей южной Европе.
Гевгели оспаривало у Вальево отличие быть местом наихудшего сыпного тифа в Сербии. Деревья, станции и здания были замазаны и обрызганы хлорной известью, а вооруженные часовые стояли на страже у ограды, где теснились с ропотом сотни оборванных людей, так как Гевгели находилось под карантином. Мы смотрели через решетку на пустынную, грязную, немощеную улицу, окаймленную одноэтажными зданиями – белыми от дезинфекции; почти у каждой двери развевался черный флаг – знак смерти.
Полный усатый человек, в грязном воротничке и платье в пятнах, в истрепанной панаме, надвинутой на глаза, стоял на возвышении, окруженный тесным кольцом солдат. Высоко держа какой-то полевой цветок, он оживленно и с возбуждением обратился к тайному агенту:
– Смотрите, – кричал он, – я нашел этот цветок в полях за рекой. Это очень любопытно! Я не знаю этого цветка! Он, очевидно, принадлежит к семейству орхидей! – Он нахмурился и угрожающе уставился на тайного агента. – Разве он не принадлежит к семейству орхидей?
– Да, действительно, есть характерные черты, – скромно отвечал тот. – Этот язычок… но пестик…
Тучный человек взглянул на цветок.
– Вздор! Он из семейства орхидей!
Стоящие кругом солдаты разразились громким спором:
– Да! Орхида!
– Не орхида!
– Несомненно, это орхидея!
– Что вы знаете об орхидеях, Георгий Георгиевич? В Ралиа, откуда вы приехали, нет даже травы.
Это вызвало смех. Настойчивый страстный голос покрыл его:
– Я говорю вам, это орхидея! Это новый вид орхидеи! Он еще неизвестен в ботанике…
Робинзон заразился спором.
– Орхидея? – обратился он ко мне насмешливо. – Разумеется, это не орхидея!
– Это орхидея! – горячо поддержал я. – Форма ее очень похожа на форму «дамской туфельки», которую мы встречаем в американских лесах.
Толстяк перевернулся и, уставившись на нас, разразился на ломаном английском языке:
– Да, да! – горячо заговорил он. – Она самая. Вы американцы? Я был в Америке. Я бродил по Канзасу и Миссури, работал на пшеничных полях. Я прошел через Техас, работая на скотоводческих ранчо. Я пешком прошел в Сан-Франциско, в Сакраменто, пересек Сиерру и пустынную Юма в Аризоне – вы знаете Юма? Нет? Я изучал на месте все способы обработки земли, чтобы применить их на сербских фермах. Мое имя Лазарь Обичан. Я агрогеолог и секретарь государственного земледельческого департамента в Белграде. Да (он прочистил горло, расправил плечи, расчищая себе путь в толпе, и схватил нас за отвороты пиджака), я послан сюда изучать почву, климат и условия жатвы в Новой Сербии. Я – эксперт. Я изобрел новый способ узнавать, что может расти на любой почве данной страны. Это автоматично, просто, может применяться каждым – новая наука. Слушайте! Вы даете мне сырость – я кладу ее сюда (он сильно толкнул Робинзона в лопатку), потом вы даете мне среднюю температуру – я кладу ее сюда (толчок Робинзону в сторону почки). От сырости я провожу вертикальную линию прямо вниз – так? От средней температуры я провожу горизонтальную прямую линию поперек (он наблюдал действие своих слов, набирая воздух в легкие; его голос повышался). В конце концов обе линии встречаются. И точка, где они встречаются, это и есть показатель испарений одного дня!
Он тыкал нас обоих в грудь, чтобы запечатлеть каждое слово, и повторял: «Испарения одного дня!» Он раскинул обе руки, воздел их над нами, выдерживая паузу, чтобы дать нам возможность лучше проникнуться смыслом его слов. Мы были поражены.
– Но это еще не все, что я открыл, – медленно продолжал он. – Это обширная коммерческая и финансовая схема, огромная! Слушайте! После этой войны Сербии потребуется много денег, много иностранных капиталов. Откуда они явятся? Из Англии? Нет. Англия будет сама в них нуждаться. Франция и Россия будут совершенно истощены. Капиталы придут не из Европы. Откуда же тогда? Я скажу вам. Из Америки. Америка богата. Я был в ней и знаю, насколько она богата. Слушайте! Мы оснуем Сербско-Американский банк с американскими капиталами и американскими директорами. Он будет находиться в Белграде и будет ссужать деньгами сербов – огромная выгода! Сербский закон позволяет брать двенадцать процентов, двенадцать! Он будет выгодно ссужать фермеров. Он будет покупать земли у обедневшего народа, разбивать их на мелкие участки и снова продавать, получая четыреста процентов прибыли. Обедневшие сербы будут продавать землю по низкой цене, но сербам нужна земля, они должны иметь землю. Мы здесь теперь обанкротились – вы можете покупать, как вы думаете? Вы можете купить всю Сербию за грош! Затем этот банк откроет в Белграде постоянную выставку американских изделий и будет принимать заказы: американская обувь, американские машины, американская одежда, а в Нью-Йорке он откроет выставку сербских изделий и тоже будет принимать заказы. Наделает денег кучу! Напишите об этом в ваших газетах. Если у вас есть капиталы, вложите в этот банк!
На станции зазвонил звонок. Начальник станции затрубил в рог, паровоз засвистал, и поезд тронулся. Мы вырвали свои пиджаки из рук мистера Обичана и побежали. Он бежал рядом с нами и продолжал говорить:
– В Сербии много естественных богатств! – кричал он. – Здесь можно разводить хлопок, табак, шелковичного червя, – прекрасная наносная почва. На юге покатые холмы для возделывания винограда! Дальше, на горах, пшеница, сливы, персики, яблоки, в Машве чернослив… – Мы вскочили на подножку. – Минералы! – вопил он нам вслед. – Золото… медь… труд дешевый!.. – голос его затерялся в шуме поезда.
Позднее мы спросили о нем одного сербского чиновника.
– Лазарь Обичан? – сказал он. – Да, мы его знаем. Он у нас под наблюдением: заподозрен в австрийском шпионаже.
Позднее днем мы долго стояли, чтобы пропустить воинский поезд – двенадцать открытых платформ, набитых солдатами в лохмотьях военной формы, закутанных в изодранные одеяла ярких цветов. Пошел небольшой дождь. Цыган-скрипач яростно играл, держа перед собой свою однострунную скрипку за вырезанный в виде лошадиной головы гриф, а кругом него лежали солдаты, распевая новейшую песнь об австрийском поражении:
Швабы прошли вплоть до Ралии, но дальше не пошли…
Гей, «како-то»?
Йой, «зашто-то»?
Не скоро они забудут Рашко Пол,
Ибо там встретили их сербы!
Гей, как это было?
Йой, почему это было?
При каждом полку находилось два-три цыгана, которые шли с войском, играя на сербской скрипке или волынке, аккомпанируя песням, которые постоянно сочинялись солдатами – любовные песни, прославление побед, эпические. И всюду по всей Сербии встречались народные музыканты, переходившие с одного деревенского праздника на другой, играющие танцы и песни. Странная замена! Цыгане фактически заменили собой старинных странствующих бардов, гусляров, которые передавали из поколения в поколение, через далекие горные долины, старинные национальные эпосы и баллады. И, однако, только они одни в Сербии не имеют права голоса. У них нет ни домов, ни деревень, ни земли – одни шатры и ветхие колымаги.
Мы бросили солдатам на платформы несколько пачек папирос. В первую минуту они, казалось, не поняли, в чем дело. Вертели пачки, распечатали их и уставились на нас тяжелыми, неживыми, плоскими лицами. Догадались – закивали нам, улыбаясь.
– Фала, – приветливо произнесли они, – фала лепо! Премного благодарны!
velib.com
| 1 | Лесото | 15.00 |
| 2 | Литва | 14.60 |
| 3 | Болгария | 14.50 |
| 4 | Латвия | 14.50 |
| 5 | Украина | 14.40 |
| 6 | Гвинея-Бисау | 13.90 |
| 7 | Чад | 13.80 |
| 8 | Сербия | 13.60 |
| 9 | Россия | 13.50 |
| 10 | Афганистан | 13.40 |
| 11 | Центральноафриканская Республика | 13.20 |
| 12 | Беларусь | 13.20 |
| 13 | Свазиленд | 13.20 |
| 14 | Сомали | 13.10 |
| 15 | Габон | 13.00 |
| 16 | Венгрия | 12.80 |
| 17 | Эстония | 12.60 |
| 18 | Молдова | 12.60 |
| 19 | Нигерия | 12.40 |
| 20 | Замбия | 12.20 |
| 21 | Хорватия | 12.20 |
| 22 | Румыния | 12.00 |
| 23 | Нигер | 11.80 |
| 24 | Германия | 11.70 |
| 25 | Мозамбик | 11.60 |
| 26 | Словения | 11.60 |
| 27 | Греция | 11.30 |
| 28 | Буркина-Фасо | 11.20 |
| 29 | Португалия | 11.10 |
| 30 | Грузия | 10.90 |
| 31 | Чехия | 10.50 |
| 32 | Италия | 10.40 |
| 33 | Польша | 10.40 |
| 34 | Сьерра-Леоне | 10.40 |
| 35 | Дания | 10.30 |
| 36 | Зимбабве | 10.20 |
| 37 | Остров Мэн | 10.20 |
| 38 | Уганда | 10.20 |
| 39 | Босния и Герцеговина | 10.00 |
| 40 | Финляндия | 10.00 |
| 41 | Словакия | 9.90 |
| 42 | Сен-Пьер и Микелон | 9.90 |
| 43 | Мали | 9.80 |
| 44 | Монако | 9.80 |
| 45 | Япония | 9.80 |
| 46 | Бельгия | 9.70 |
| 47 | Черногория | 9.70 |
| 48 | Камерун | 9.60 |
| 49 | Ботсвана | 9.60 |
| 50 | Австрия | 9.60 |
| 51 | ДР Конго | 9.60 |
| 52 | Конго | 9.50 |
| 53 | Кот-д'Ивуар | 9.40 |
| 54 | Армения | 9.40 |
| 55 | Великобритания | 9.40 |
| 56 | Уругвай | 9.40 |
| 57 | Швеция | 9.40 |
| 58 | Южная Африка | 9.40 |
| 59 | Мальта | 9.40 |
| 60 | Франция | 9.30 |
| 61 | Северная Корея | 9.30 |
| 62 | Ангола | 9.20 |
| 63 | Македония | 9.20 |
| 64 | Испания | 9.10 |
| 65 | Гернси | 9.00 |
| 66 | Гвинея | 9.00 |
| 67 | Нидерланды | 8.90 |
| 68 | Фарерские острова | 8.80 |
| 69 | Бурунди | 8.80 |
| 70 | Тринидад и Тобаго | 8.80 |
| 71 | Гренландия | 8.70 |
| 72 | Сан-Марино | 8.70 |
| 73 | Канада | 8.70 |
| 74 | Куба | 8.70 |
| 75 | Бермудские острова | 8.60 |
| 76 | Пуэрто-Рико | 8.60 |
| 77 | Барбадос | 8.60 |
| 78 | Гибралтар | 8.50 |
| 79 | Тувалу | 8.50 |
| 80 | Островов Кука | 8.40 |
| 81 | Кюрасао | 8.40 |
| 82 | Аруба | 8.40 |
| 83 | Швейцария | 8.30 |
| 84 | Гренада | 8.20 |
| 85 | США | 8.20 |
| 86 | Палау | 8.10 |
| 87 | Норвегия | 8.10 |
| 88 | Казахстан | 8.10 |
| 89 | Западная Сахара | 8.10 |
| 90 | Сенегал | 8.10 |
| 91 | Таиланд | 8.00 |
| 92 | Бенин | 7.90 |
| 93 | Доминика | 7.90 |
| 94 | Малави | 7.90 |
| 95 | Мавритания | 7.90 |
| 96 | Намибия | 7.90 |
| 97 | Экваториальная Гвинея | 7.80 |
| 98 | Джерси | 7.80 |
| 99 | Виргинские острова | 7.80 |
| 100 | Остров Святой Елены | 7.80 |
| 101 | Китай | 7.80 |
| 102 | Эфиопия | 7.70 |
| 103 | Сент-Люсия | 7.70 |
| 104 | Южный Судан | 7.70 |
| 105 | Либерия | 7.60 |
| 106 | Гаити | 7.60 |
| 107 | Танзания | 7.60 |
| 108 | Джибути | 7.50 |
| 109 | Камбоджа | 7.50 |
| 110 | Аргентина | 7.50 |
| 111 | Новая Зеландия | 7.50 |
| 112 | Гайана | 7.40 |
| 113 | Тайвань | 7.40 |
| 114 | Бирма | 7.40 |
| 115 | Лаос | 7.40 |
| 116 | Лихтенштейн | 7.40 |
| 117 | Гонконг | 7.40 |
| 118 | Индия | 7.30 |
| 119 | Австралия | 7.30 |
| 120 | Андорра | 7.30 |
| 121 | Сент-Винсент и Гренадины | 7.30 |
| 122 | Судан | 7.30 |
| 123 | Люксембург | 7.30 |
| 124 | Коморские острова | 7.20 |
| 125 | Багамские острова. | 7.20 |
| 126 | Эритрея | 7.20 |
| 127 | Маврикий | 7.10 |
| 128 | Азербайджан | 7.10 |
| 129 | Сент-Китс и Невис | 7.10 |
| 130 | Кирибати | 7.00 |
| 131 | Гана | 7.00 |
| 132 | Сейшельские острова | 7.00 |
| 133 | Гамбия | 7.00 |
| 134 | Того | 6.90 |
| 135 | Ямайка | 6.80 |
| 136 | Албания | 6.80 |
| 137 | Кипр | 6.80 |
| 138 | Сан-Томе и Принсипи | 6.80 |
| 139 | Бразилия | 6.70 |
| 140 | Кения | 6.70 |
| 141 | Папуа-Новая Гвинея | 6.60 |
| 142 | Ирландия | 6.60 |
| 143 | Кыргызстан | 6.50 |
| 144 | Бутан | 6.50 |
| 145 | Индонезия | 6.50 |
| 146 | Мадагаскар | 6.50 |
| 147 | Боливия | 6.40 |
| 148 | Исландия | 6.40 |
| 149 | Руанда | 6.40 |
| 150 | Пакистан | 6.30 |
| 151 | Тунис | 6.30 |
| 152 | Монголия | 6.30 |
| 153 | Шри-Ланка | 6.20 |
| 154 | Монтсеррат | 6.20 |
| 155 | Чили | 6.20 |
| 156 | Филиппины | 6.10 |
| 157 | Перу | 6.10 |
| 158 | Суринам | 6.10 |
| 159 | Фиджи | 6.10 |
| 160 | Туркменистан | 6.10 |
| 161 | Таджикистан | 6.00 |
| 162 | Гуам | 6.00 |
| 163 | Кабо-Верде | 6.00 |
| 164 | Белиз | 6.00 |
| 165 | Турция | 6.00 |
| 166 | Йемен | 6.00 |
| 167 | Южная Корея | 6.00 |
| 168 | Американское Самоа | 5.90 |
| 169 | Науру | 5.90 |
| 170 | Вьетнам | 5.90 |
| 171 | Тимор-Лешти | 5.90 |
| 172 | Каймановы острова | 5.80 |
| 173 | Сальвадор | 5.80 |
| 174 | Новая Каледония | 5.70 |
| 175 | Антигуа и Барбуда | 5.70 |
| 176 | Непал | 5.60 |
| 177 | Колумбия | 5.50 |
| 178 | Бангладеш | 5.40 |
| 179 | Уоллис и Футуна | 5.40 |
| 180 | Самоа | 5.30 |
| 181 | Узбекистан | 5.30 |
| 182 | Мексика | 5.30 |
| 183 | Иран | 5.30 |
| 184 | Гондурас | 5.30 |
| 185 | Венесуэла | 5.30 |
| 186 | Французская Полинезия | 5.20 |
| 187 | Израиль | 5.20 |
| 188 | Сент Маартен | 5.20 |
| 189 | Никарагуа | 5.10 |
| 190 | Британские Виргинские острова | 5.10 |
| 191 | Эквадор | 5.10 |
| 192 | Малайзия | 5.10 |
| 193 | Ливан | 5.00 |
| 194 | Фолклендские острова | 4.90 |
| 195 | Марокко | 4.90 |
| 196 | Тонга | 4.90 |
| 197 | Панама | 4.90 |
| 198 | Парагвай | 4.80 |
| 199 | Северные Марианские острова | 4.80 |
| 200 | Гватемала | 4.70 |
| 201 | Коста-Рика | 4.70 |
| 202 | Доминиканская Республика | 4.70 |
| 203 | Египет | 4.60 |
| 204 | Ангилья | 4.60 |
| 205 | Макао | 4.50 |
| 206 | Алжир | 4.30 |
| 207 | Микронезия Федеративные Штаты | 4.20 |
| 208 | Маршалловы острова | 4.20 |
| 209 | Мальдивы | 4.00 |
| 210 | Вануату | 4.00 |
| 211 | Сирия | 4.00 |
| 212 | Ирак | 3.80 |
| 213 | Соломоновы Острова | 3.80 |
| 214 | Бруней | 3.60 |
| 215 | Ливия | 3.60 |
| 216 | Западный берег | 3.50 |
| 217 | Сингапур | 3.50 |
| 218 | Иордания | 3.40 |
| 219 | Саудовская Аравия | 3.40 |
| 220 | Оман | 3.30 |
| 221 | Острова Теркс и Кайкос | 3.20 |
| 222 | Сектор Газа | 3.10 |
| 223 | Бахрейн | 2.80 |
| 224 | Кувейт | 2.20 |
| 225 | Объединенные Арабские Эмираты | 1.90 |
| 226 | Катар | 1.50 |
nonews.co
Начало учебного года в Литве стало поводом для разговоров о демографической катастрофе в республике. В стране самая низкая рождаемость и самая высокая эмиграция в Европе. Дети в некоторых районах исчезли как явление, количество школьников и студентов сокращается рекордными темпами. Литва погружается на «демографическое дно» и, по уверениям литовских демографов, может просто исчезнуть.За последние два года из Литвы уехало больше 100 тысяч жителей. Количество новорожденных за это же время уменьшилось вдвое. В отдельных районах страны доля детей в структуре населения снизилась на 22%.
Литовская Республика одновременно является лидером по эмиграции и антилидером по рождаемости в Европейском союзе.«С точки зрения демографии это — трагедия», — комментирует положение дел в Литве профессор Университета имени Витовта Великого Влада Станкунене и напоминает, что демографическая ситуация в Литве рекордно плохая в масштабах не только Европы, но и всего мира.
«К сожалению, рождаемость колеблется, потом снова снижается. По сравнению с другими странами ЕС мы на дне, поскольку смертность у нас долго была самой высокой, особенно среди мужчин. По рождаемости мы в середине. По эмиграции... Мы выделяемся особенно высоким уровнем эмиграции», — говорит Станкунене.
Фото: Госновости«Есть ли здесь позитивные перемены? К сожалению, надо признать, что нет. Число эмигрантов остается высоким, есть тенденция роста, некоторые скачки связаны с экономическим кризисом ЕС. Очень жаль, но похоже, что за последующие два года мы потеряем из-за эмиграции еще около 100 тысяч человек», — считает сотрудник немецкого Института демографических исследований Макса Планка, старший научный сотрудник Университета Витовта Великого Донатас Ясиленис.Демограф опровергает сладкие речи литовских политиков о том, что ситуация обратима, потому что все эмигранты вернутся. Не вернутся.
«К сожалению, наши исследования показывают, что большинство возвращающихся снова уезжает. Мы заметили, что если у человека есть опыт миграции, то велика вероятность, что он снова уедет. Здесь важен политический момент», — аккуратно намекнул Донатас Ясиленис на то, что Литва непривлекательна для своих граждан и люди не хотят жить в Литовском государстве.
Литва находится на грани гибели, предупреждают литовские же эксперты: соотношение рождаемости, смертности и эмиграции в стране таково, что нация может просто исчезнуть.«На одну женщину в среднем приходится 1,6 ребенка. Чтобы не исчезнуть, нужно больше двух, — говорит Влада Станкунене. — Мы исчезаем из-за низкой рождаемости».
Изменение численности населения стран Европейского союза / Фото: DelfiДемографические прогнозы по молодежи неутешительны. «Результаты исследования показывают, что каждый год число нерожденных детей будет увеличиваться на 800–1000. Самый низкий показатель был в 2005 году, когда родилось 29,51 тысячи младенцев; в 2017 году родилось на 100 больше зафиксированного антирекорда», — говорит о прогнозе Вильнюсского университета по демографической ситуации в Литве в 2017–2021 годах доцент кафедры географии Роландас Тучас.Согласно этому прогнозу, к следующему десятилетию количество подростков в большинстве самоуправлений снизится на 20–30%, студентов станет меньше почти на четверть.«Интересно, что, к примеру, в Шяуляе, который является важным центром образования, число молодежи студенческого возраста сократится на 35%. Я бы сказал, что это нехороший сигнал. Студентов станет меньше в Каунасе, Клайпеде, Вильнюсе. В столице — на 16%», — отметил Тучас.
Процент молодежи в больших городах снижается сильнее, чем в сельской местности, но даже в относительно благополучном Вильнюсе количество молодых людей в ближайшее время уменьшится на 10%. Это при том, что подавляющее большинство литовской молодежи, еще не успевшей эмигрировать, перебирается на первом этапе в столицу. Что говорить о периферии, которая уже сейчас превратилась в богадельню? В некоторых районах Литвы дети вообще исчезли как явление. Они там появляются только летом, когда их отправляют из Лондона на каникулы к бабушкам и дедушкам.Литовская нация находится при смерти, и ее агония является моральной смертью современной Литвы, потому что разоблачает всю официальную ложь о литовском прошлом и настоящем.«Если посмотреть на историю, на 1980-е годы, там было 60 тысяч новорожденных, своеобразный пик. Вот сейчас и получаем дивиденды. Нас немного спасает от быстрого сокращения численности населения это поколение, которому сейчас 27–32. Однако если посмотрим на рождаемость в 2000-х, а это касается тех, кому сейчас 18 лет, мы увидим, что их в два раза меньше», — говорит Донатас Ясиленис. «Рождаемость падала почти четверть века», — дополняет эту статистику Влада Станкунене.
Фото: Obzor.ltПолучается, что пик демографического роста в Литве пришелся на последнее десятилетие советского времени, а непрерывное падение продолжается с момента «восстановления независимости».Такая статистика рушит всю официальную мифологию «советской оккупации», и, по-хорошему, демографическую науку в Литве надо бы запретить в соответствии со статьей об «отрицании оккупации».Неумолимо рушит демография и мифологию «успешной Литвы». Сами ученые разводят руками и признают свою неспособность объяснить катастрофические тенденции вымирания литовцев с точки зрения экономики, потому что с этой позиции в Литве процветание, благополучие и рекордные темпы роста.
«У нас рост ВВП один из самых высоких на одного жителя во всей Восточной Европе, он выше, наверное, чем в Эстонии и Польше, Венгрии, однако реальная демографическая ситуация поражает своими непривлекательными показателями. Мы видим обратную связь, и это вызывает много вопросов в адрес нашей социальной политики», — признает Донатас Ясиленис.
Получается, что пресловутые макроэкономические показатели, с которыми так носятся литовские чиновники и которыми они доказывают «историю успеха» Литвы, не только не имеют прямой связи с реальным уровнем жизни и материальным благополучием, но и имеют обратную связь. Чем больше рост ВВП на душу населения, тем больше людей уезжает из страны. И наоборот — чем больше из страны уезжает людей, тем больше подушевой ВВП. Кривые роста в отчетах красивые, но к реальной жизни отношения они не имеют.
Реальность же состоит в том, что Литва — это асоциальное государство, из которого бегут люди, потому что власти до них нет никакого дела.Для сравнения, из Польши в последние годы уезжает все меньше и меньше молодежи, потому что польское правительство запустило программы поддержки для молодых специалистов, льготную ипотеку для молодых семей, денежные выплаты за второго и каждого последующего ребенка.
В Беларуси десятилетиями сохраняется рекордно низкая для Восточной Европы эмиграция, потому что там сохранились еще советские социальные гарантии и меры поддержки.
В Литве же все хорошее, что было в Советском Союзе, уничтожили как «наследие оккупации», ничего хорошего нового взамен не создали, а теперь рассказывают сказки про «успешную демократию» на берегу Балтийского моря.
Но смерть все расставляет по своим местам. Причем не только смерть человека, но и смерть целого народа и целой страны.
Александр Носовичnk.org.ua
После первой мировой войны Сирия выпала из каркаса Османской империи. После второй – она обрела независимость. После боев, бушующих сегодня, не исключено, что она прекратит свое существование как государство.
Пока мир наблюдает (или смотрит в сторону), страна, зажатая между Турцией, Ливаном, Иорданией, Ираком и Израилем, распадается на части. Вероятно, режим Башара Асада – президента Сирии – рухнет среди хаоса; некоторое время он, возможно, продолжит сражаться из своего укрепленного анклава, и будет крупнейшей силой ополченцев на этой земле ополченцев. В любом случае, то, что Сирия падет жертвой враждующих военных феодалов, исламистов и вооруженных банд, и превратится в новое Сомали, гниющее в самом сердце Леванта, представляется все более вероятным.
Если это произойдет, будут разрушены миллионы человеческих жизней. Рассеченная на фрагменты Сирия будет также подпитывать глобальный джихад и разжигать огонь насильственного соперничества на Ближнем Востоке. Всегда будет существовать риск попадания в опасные руки химического оружия г-на Асада, которое, по-прежнему, надежно им контролируется. Эту катастрофу почувствует весь Ближний Восток и не только. Тем не менее, внешний мир, включая Америку, практически ничего не предпринимает, чтобы помочь выбраться из этой ситуации.
Путь, ведущий из Дамаска
Отчасти нерешительность Запада объясняется тем, что с самого начала восстания в 2011-м году, г-н Асад взял на вооружение стратегию насилия. Атакуя Арабскую весну танками и боевыми вертолетами, он превратил мирных демонстрантов в вооруженных ополченцев. Обстреливая города из артиллерийских орудий, он выкорчевал свой народ. Побуждая своих алавитских собратьев истреблять суннитское большинство, он мобилизовал джихадистов и убедил сирийцев из других сект держаться себя из страха, что его падение приведет к страшному для них отмщению.
Сирийская кровь течет теперь беспрепятственно, а сектантская ненависть тлеет. Борьба может длиться долгие годы. Повстанческие группы в последнее время захватывают военные базы. Они контролируют куски территории на севере и востоке и ведут сражения в больших городах. Однако повстанцы являются соперниками, равно как и союзниками: они начинают сталкиваться и наносить удары по друг другу, так же как и по правительственным войскам.
Даже если г-н Асад не может контролировать свою страну, он имеет все основания сражаться дальше. Он по-прежнему пользуется культовой преданностью некоторых своих сограждан из секты алавитов и трепетной поддержкой других сирийцев, которые опасаются того, что может случиться дальше. Под его командованием находится около 50-ти тысяч верных, хорошо вооруженных войск – и еще десятки тысяч, чуть менее обученных и менее верных. Его поддерживают Россия, Иран и Ирак, которые совместно обеспечивают его деньгами, оружием, советами и кадрами. Хизбалла – самая жесткая группировка ливанских ополченцев – тоже отправляет ему своих бойцов. Г-н Асад почти по определению не может победить в этой войне; но, препятствуя этому неожиданному удару судьбы, он все еще далек от того, чтобы потерпеть в ней поражение.
На данный момент в результате боевых действий погибло свыше 70-ти тысяч человек; десятки тысяч пропали без вести. Режим замкнул 150-200 тысяч человек. Более двух миллионов граждан – это обездоленные и бездомные люди внутри Сирии, которые пытаются найти еду и приют. Еще почти один миллион живет в нищете за границей.
Страдания такого масштаба непомерны и вопиющи. Таким был урок геноцида и гражданских войн, которые покрыли шрамами вторую половину прошлого века. Тем не менее, президент Барак Обама высказал мнение, что спасение жизней само по себе не является достаточным основанием для военных действий. Узнав на собственном опыте в Афганистане и Ираке, насколько это трудно – восстановить мир, Америка опасается снова быть втянутой в хаос, созданный г-ном Асадом. Г-н Обама был избран, для того чтобы выиграть экономические битвы у себя дома. Он полагает, что уставшей Америке следует держаться подальше от еще одной зарубежной катастрофы.
Этот вывод, как бы он ни был понятен, ошибочен. В качестве мировой сверхдержавы Америка, скорее всего, рано или поздно будет втянута в события в Сирии. Даже если президент сейчас отвергает гуманитарные аргументы, ему будет трудно игнорировать интересы своей страны.
Если борьба затянется, Сирия превратится в лоскутное одеяло из воюющих вотчин. Почти все, чего Америка хочет достичь на Ближнем Востоке, значительно усложнится. Сдерживание терроризма, обеспечение поставок энергоносителей и предотвращение распространения оружия массового уничтожения: в отличие от, скажем, пятнадцатилетней гражданской войны в Ливане, распад Сирии угрожает всем этим целям.
Примерно пятая часть повстанцев – самых хорошо организованных – это джихадисты. Они представляют собой угрозу для сирийцев умеренных взглядов, включая суннитов, и могут использовать беззаконную территорию как базу для международного террора. Если они будут угрожать Израилю на Голанских высотах, Израиль будет яростно себя защищать, что, несомненно, взбудоражит арабское общественное мнение. Разделенная Сирии может разорвать на куски Ливан, потому что семейство Асадов будет мобилизовать там своих сторонников. Бедная и хрупкая Иордания будет дестабилизирована беженцами и исламистами. Богатый запасами нефти Ирак с преимущественно шиитским населением едва сам не трещит по швам; вместе с тем, как иракские сунниты ринутся в драку, раскол там только углубится. Попытки справиться с негативными и опасными последствиями ситуации в Сирии, включая арсенал химического оружия г-на Асада, могут осложнить задачу помешать Ирану в получении ядерной бомбы. Г-н Обама хотел избежать Сирии, но Сирия сама придет и достанет его.
Ничего не делать – это тоже политика
Сирия более опасна сегодня, чем была в октябре, когда это издание призывало к введению в стране бесполетной зоны для удержания на земле военно-воздушных сил г-на Асада. Политика г-на Обамы, которая заключается в ожидании того момента, когда пожар в Сирии догорит, терпит поражение. Вместо того чтобы наблюдать за тем, как ситуация все больше усугубляется, он должен действовать.
Его целью должно быть сохранить то немногое, что осталось от Сирии. Это означает попытаться убедить людей, окружающих г-н Асада, что их выбор – между разрушительным поражением и изгнанием семьи Асада в качестве предпосылки для переговоров с повстанцами. Бесполетная зона по-прежнему необходима для приземления военно-воздушных сил г-на Асада и уничтожения некоторых из его ракет. Это стало бы большим, жирным сигналом решимости Америки для сторонников г-на Асада. Америка должна признать переходное правительство, выбранное из представителей сирийской оппозиции. Она должна вооружить неджихадистские повстанческие группы – в том числе ограниченным количеством зенитных ракет. Франция и Великобритания поддержат это, даже если другие европейцы останутся в стороне. Россия поддерживает г-на Асада отчасти для того, чтобы позлить г-на Обаму. Европа и Америка должны продолжать пытаться переубедить ее, обещая сохранение интересов в освобожденной Сирии.
Нет никаких гарантий, что эта политика будет работать. Но она, по крайней мере, поможет наладить связи с неджихадистскими повстанцами, которые будут нужны Америке как союзники в хаосе, если останется г-н Асад. Сегодня эти умеренные сирийцы чувствуют себя брошенными на произвол судьбы.
***
- перевод Надежды Пустовойтовой специально для Альманаха "Искусство Войны"
Оригинал - http://www.economist.com
navoine.info
От редакции: Ввиду огромной общественной значимости этой темы мы специально приурочили публикацию данного материала ко Дню защиты детей. Приносим извинения читателям за пугающие иллюстрации к тексту. Мы специально подобрали наименее страшные картинки из многих сотен и тысяч иллюстраций в суицидальных, околосуицидальных и «фоновых» группах, которые ежедневно видят российские подростки. Поскольку все эти изображения кочуют из группы в группу без копирайта, конкретные сообщества, откуда они были скопированы, не указываются. Профессионализм авторов этой демонической продукции очевиден, как и то, что подростками они были много лет назад.
Спустя чуть более двух недель после выхода в «Новой газете» обзорного материала Галины Мурсалиевой «Группы смерти», привлекшей широкое общественное внимание к деятельности в социальной сети вКонтакте суицидальных и околосуицидальных групп, приходится делать следующие настораживающие выводы:
1) Все эти группы, за исключением закрытых Роскомнадзором нескольких сообществ, где подростков буквально открытым текстом призывали совершить самоубийство, продолжают свою «работу». Администраторы и участники околсуицидальных («китовых», по терминологии Мурсалиевой) групп не реагируют на возмущенные посты других пользователей Контакта, публикующих ссылки на статью в «Новой» и т.п. Они вообще никак не реагируют на разразившийся скандал, что было бы совершенно не возможно, если бы эти группы действительно являлись спонтанным проявлением «подросткового творчества», как пытаются уверить общественное мнение адвокаты дьявола - в прямом смысле.
«Манипуляция, которую мы наблюдаем, профессиональна, сайты, пропагандирующие суициды, размножаются и делятся, как раковые клетки, - комментирует происходящее представитель Восточно-Европейского института психоанализа, психолог Александр Лавров. - Это всё видимые факты. Они свидетельствуют о том, что есть кто-то, кому это необходимо, - они умеют решать вопросы своего присутствия в самой мощной российской социальной сети. И не боятся этого».
2) Адвокаты дьявола в лице одного крупного интернет-СМИ и множества отдельных лиц либеральной политической ориентации отстаивают две основные позиции: «ничего страшного не происходит, это просто проявление сетевой культуры - да, жутковатое, но не более того» и «во главе суицидальных групп стоят обычные подростки, пытающиеся привлечь к себе внимание и заработать денег, никакого «заговора» и «сети» тут и в помине нет». Огромные силы и средства, брошенные на убеждение в этом общественного мнения, как минимум, наводят на размышления - в первую очередь, о «крыше», прикрывающей тех, кто толкает в пропасть российских подростков.
И если поначалу организаторов суицидальной сети охватил страх перед неминуемым наказанием, то теперь они вполне поверили в свою безнаказанность. В одной из групп, специально созданной на волне самооправданий деанонимизированных администраторов наиболее засветившихся «китовых» сообществ и криков «это просто подростки» со стороны их покровителей, откровенно издевались над задававшими вопросы об их деятельности. «Закроют это - создадут новые, - вещали админы. - У нас еще не научились проводить профилактику такого социального явления, боюсь что волна продолжится. …Да люди которые этим занимаются есть и думаю что будут всегда пока эта тема с суицидами жива . Остановят эту волну , пойдет следующая . Это социальное явление которое имеет цикличность. …Это просто зачистка планеты от шлака» (здесь и далее - пунктуация авторов). На приведенный пример - в Ленинградской области повесилась тринадцатилетняя школьница, на ее странице вКонтакте - суицидальные фильмы и книги, отвечали: «Мир сходит с ума». Кто же виноват в самоубийствах подростков, по версии админов очередной «китовой» группы? Совершенно верно - государство, которое «не создало условия», а у народа «менталитет такой что на протяжении всей истории мы не уважаем себя и ведем себя как рабы не отстаивая гражданскую позицию. Она отсутствует у нас в принципе».
Подпись под картинкой в одной из "китовых" групп: "Мы не призываем к усициду. Мы оказываем помощь".
Создательница называющей себя «храмом» (отметим это!) группы «Космический кит» (более 160 тысяч членов) некая Александра Крайнова тоже ничего и никого не боится: «Черный пиар тоже реклама) пока что эта ситуация меня только смешит».
3) Резкое «сворачивание» данной темы - принципиально более важной для каждого россиянина, чем практически любая политическая и экономическая новость – заметное уже по прошествии недели с момента выхода материала «Новой» (как и нежелание обсуждать ее по существу, проявленное большинством масс-медиа), явно свидетельствует, что «крыша» этого явления очень «высока». Об этом хорошо сказала Юлия Латынина - как, впрочем, и о мотивах поведения вышеупомянутого интернет-СМИ, приложившего огромные усилия для обеления администраторов околосуицидальных групп.
4) Высказанное Мурсалиевой предположение о том, что не все дети делали решающий шаг совершенно самостоятельно - возможно, им кто-то «помогал» (как, может быть, далеко не случайно рядом зачастую так «удачно» оказывались те, кто снимал «процесс», выкладывая затем ролики в интернет) вообще не обсуждается, хотя это - одно из наиболее страшных звеньев всей схемы, потянув за которое, можно достаточно быстро ее разрушить.
5) Государственные органы, ранее по поводу и без высказывавшие идеи ограничения «свободы Интернета», иногда неуместно революционные, в этот раз почему-то промолчали, хотя повод для введения разумных ограничений не просто достаточен, но прямо угрожает национальной безопасности.
Очевидно, что околосуицидальная пропаганда не получила бы столь широкого распространения, если бы не полная анонимность администраторов соответствующих групп, да и многих их членов. Решение этой проблемы видится как минимум по двум направлениям: путем введения возрастных ограничений на пользование социальными сетями (например, с 14 лет - момента получения паспорта) и полного исключения анонимности в интернете (в частности, через регистрацию по паспорту). Однако ни одна из этих мер даже не обсуждается, несмотря на то, что их введение существенно упростило бы идентификацию не только «суицидников», но и вербовщиков в радикально-исламистские структуры, а также другие опасные для общества неформальные организации (упомянем так называемых «зацеперов» - подростков, цепляющихся за электрички; число погибших в результате этой «забавы» только в Центральной России в прошлом году составило почти полсотни).
Выводы, прямо скажем, неутешительные. Обратимся теперь непосредственно к «китовым» группам. Изучение открытых (общедоступных, не требующих особой процедуры вступления) сообществ показывает, что практически все они (а таковых насчитываются сотни, если не тысячи, и в каждой из них состоят от нескольких тысяч до сотен тысяч (!) подростков) созданы и функционируют, что называется, по одному лекалу.
Практически во всех отсутствует возможность самостоятельной публикации материалов (некоторые имеют опцию «предложить новость», но по контенту ясно, что группа развивается в соответствии с планом администраторов), а во многих - и комментирования. Там же, где комментарии разрешены, их, вне зависимости от количества членов группы (которых, напомним, может быть до нескольких сотен тысяч человек), как правило, очень мало, и все они выдержаны в едином депрессивном, просуицидальном духе. В районе полуночи очень во многих сообществах появляются «заботливые» предупреждения - мол, пора спать - на деле призванные подстегнуть желание еще посидеть в этих группах, хотя бы из чувства противоречия.
Контент групп не является уникальным: сопливые (или устрашающие) картинки с емкими подписями, повествующими о несчастной любви, одиночестве в семье и мире в целом, предательстве и т.п. кочуют из группы в группу, в том числе неоднократно (раз в неделю, месяц и т.п.) повторяясь в определенной последовательности внутри каждой из них. Если «отмотать» ленту того или иного сообщества на несколько недель и месяцев назад, бросается в глаза, как относительно невинные посты о, к примеру, горечи расставания с любимым, постепенно сменяются куда более жесткими.
Со временем «тяжесть» контента в каждой группе нарастает: в них становится все больше «боли существования», «душевной муки», «непонимания мира» - и на этом фоне обычно появляются «киты».
А там и следующий этап: «Однажды ты поймешь, что все кончено - это и будет начало».
Заметим в скобках, что некоторые (правда, далеко не все) подобные группы одновременно ведут откровенно антирелигиозную, антихристианскую и антироссийскую пропаганду, используя популярные либеральные мемы (Сталин, ГУЛаг, четыре миллиона фронтовиков, попавших в фашистский плен, а затем в сталинские лагеря, и т.п.). В таких сообществах (кстати, о Болотной…) часто повторяется рефен: «Пора что-то менять». Также отметим, что, в отличие от прошлого года (тогда нами изучались про-«игиловские» страницы и группы, занимающиеся привлечением молодежи в эту запрещенную в РФ террористическую организацию), «китовые» сообщества (за исключением нескольких вышеуказанных, отрабатывающих и политическую повестку) вообще не касались темы 9 мая и Великой Победы, находясь исключительно на «своей волне».
Все это позволяет предположить наличие единого центра, создающего контент, администрирующего и определяющего стратегию «развития» групп смерти. Где же он находится? Вряд ли стоит списывать происходящее исключительно на «западную диверсию» (хотя еще весной Лига безопасного интернета сообщала, что в околосуицидальных группах обнаружен контент, изготовленный в Швеции и Германии; многие посты в группах представляют собой русский текст, сопровождающий оригинальный демотиватор на английском языке).
Достаточно странно, кстати, что всего через несколько месяцев после этого заявления руководитель центра информационной безопасности Лиги Никита Медведев уверенно заявил «Российской газете», что «никакой страшной организации, которая решила поубивать наших детей, конечно, нет, основной двигатель - деньги». Однако, даже если бы это было и так (а это не так, в чем, опять-таки, легко убедиться - подавляющее большинство околосуицидальных групп не продают рекламу и не пытаются монетизировать контент иными способами), роль государства в этой ситуации должна была бы проявиться в гораздо более жесткой форме.
Не отрицая полностью «западный след», посмотрим немного глубже. Дело в том, что вся эта «деятельность» вКонтакте не просто не анонимна (в отличие от работы администраторов групп, то есть рядовых «менеджеров смерти») - истинный организатор действа не стесняется своего имени и прямо называет его.
Использовать в своих целях пытаются и Анну Ахматову:
Вот «милая шутка», которую можно встретить во многих группах:
- Обидно, когда тянешься к человеку, а он тебя отталкивает.
- Люцифер, отстань.
В этом месте ждут всех:
Организаторы прямо, недвусмысленно, без экивоков объясняют, куда они ведут своих последователей:
Подпись под картинкой из «фонового» «авторского юмористического паблика» «Маги шутят» (почти 130 тысяч подписчиков), рекламирующего разного рода «эстрасенсорику», «пробуждение магических способностей» и т.п.:
- Пойдём, я покажу тебе волшебную страну.
- Не то, чтобы я был против приключений, но ты не похож на белого кролика.
- Да... Я лучше. Ты пожалеешь, но тебе понравится.
«Лайк» под этой картинкой поставили почти семьсот человек.
«Всё, чего от нас требует Дьявол, - это безмолвное согласие... не борьба, не бунт. Безмолвное согласие», - повествует группа с незайтеливым названием «Ад», насчитывающая без малого 38 тысяч человек. А группа «Вы уже в аду» и соответствующим контентом имеет более трехсот тысяч подписчиков.
Картинка из группы "Ад", собравшая более 17 тысяч "лайков"
Подпись под картинкой: "Однажды я приду изнутри тебя самого, и вся твоя жизнь изменится раз и навсегда"
«Зря вы Оруэлла читали, теперь неинтересно будет», - издевательски предупреждают «китовые» группы. «Что за тип этот Оруэлл?», - спрашивают в комментариях, и становится понятно, что предупреждение адресовано отнюдь не подростковому контингенту околосуицидальных групп.
Тех, кто хочет узнать еще больше, предупреждают уже прямым текстом. После публикации «Новой» (и немногим ранее, при обсуждении «Тихого дома» - откровенно инфернальной темы «третьего уровня интернета») во многих дискуссиях, причем не только вКонтакте, но и на анонимных имиджбордах (форумах), начал появляться один и тот же комментарий. Приведем его полностью: «Не стоит вскрывать эту тему. Вы молодые, шутливые, вам все легко. Это не то. Это не Чикатило и даже не архивы спецслужб. Сюда лучше не лезть. Серьезно, любой из вас будет жалеть. Лучше закройте тему и забудьте что тут писалось. Я вполне понимаю что данным сообщением вызову дополнительный интерес, но хочу сразу предостеречь пытливых - стоп. Остальные просто не найдут». Нам уже приходилось писать об одинаковых комментариях от разных людей в тексте об «игиловской» пропаганде. Совпадение? Не думаем!..
КГК будет продолжать эту тему.
kavkazgeoclub.ru
